Array Array - Наследники Авиценны

И вот я стучался в дверь, а физкультурник приотворял ее и коротко говорил: "Погоди". В щелочку я видел клиента, сотрясаемого аппаратом. Потом дверь отворялась со словами "Заходи".

Коньяк был приличный, но физкультурника я побаивался. Совсем другое дело - доктор С., заведующий содружественным нервным отделением. Добрый, миролюбивый, переполненный философией благожелательного цинизма. Он относился к ангелам. У него хранились напитки, отобранные у больных накануне вечером, перед сном.

Утром, когда больные извинялись, доктор С. морщился и отмахивался:

- Только не говорите мне, что полоскали рот настойкой овса.

Однажды я пришел к нему, чувствуя себя исключительно плохо.

- У меня есть, - нерешительно признался доктор С. - Но я вам не советую.

И показал трофей. Это была густоватая жидкость с зеленоватым отливом, в початой водочной бутылке. Было так страшно, что я пересилил себя и отказался.

Но через полчаса вернулся и согласился.

Оказалось, опоздал. Жидкость уже выпил физкультурник, у которого кончился коньяк.

Однажды наша больница послала делегацию на медицинскую выставку в Гавани.

В числе прочего там показывали чудо-скафандр. Это было устройство для виртуализации реальности. Внутри можно сколько угодно воображать себя стоячим, ходячим, веселючим и вообще сверхчеловеком.

Наш начмед, академик реабилитации, ах задохнулся возле этого скафандра. Его сразу перестало интересовать все прочее, нужное больнице позарез: термошкаф, утятница, градусники. Он хотел одного: скафандра.

- Нам бы такой, - шептал он, ходя кругами.

Скафандр стоил сорок тысяч долларов. Или двадцать. Неважно.

Академика тронули за рукав.

- Пойдемте, - сказали ему соболезнующе.

- Пойдемте-пойдемте, - повторили ему еще раз, уводя от греха подальше, под руку.

Потому как ясно, что если бы он даже выбил грант под скафандр, больше одной штуки ему бы никто не разрешил купить.

И на скафандр образовалась бы очередь.

Все доктора поседели бы вмиг и полысели, потому что в скафандр захотели бы решительно все - особенно те, кому он ни к чему. Женщины с неустроенным личным климаксом, ветераны партии, родственники вспомогательного персонала и сам вспомогательный персонал.

Посыпались бы жалобы, начались бы обиды.

Направление в скафандр выдавал бы главврач, за тремя печатями от заместителей.

Фантазии в скафандре приводили бы к дальнейшей инвалидизации по возвращении в реальность.

Наконец, в скафандр залез бы с пьяных глаз наш лечебный физкультурник и уехал в нем на родную планету.

Вообще, сломали бы сразу. Чего я тут разоряюсь.

Повстречал в метро своего декана.

Обнялись и чуть не прослезились.

Почему-то про всякую сволочь мне всегда есть, что написать, а вот о человеке редкой доброты - не получается. Слова прячутся.

Он теперь профессор эндокринологии, седой совершенно.

Наш декан никогда и никому не сделал ни одной гадости. Ни на кого не повысил голос. Не отличился ни единой придурью. Это исключительная фигура. Виктор Александрович Лапотников его зовут.

Я еще только-только устроился работать в больницу.

Сидел в кабинете и скучал. Точнее, отдыхал и радовался тому, что все так спокойно и безоблачно. Я был готов послужить здоровью и долголетию. Не так, чтобы порвать себе полые органы, но готов.

- К вам придет профессор, - сказала мне докторша, со мной трудившаяся. Она это таким тоном сказала, что я понял: шутки кончились.

- Зачем? - спросил я.

- Познакомиться.

И вот, на пике моих медицинских грез, дверь распахнулась и быстро вошел профессор.

Сожалея о надобности представиться, он представился и затих. Я почтительно назвал себя.

- Отлично, - с облегчением вздохнул профессор и уселся в кресло. - Расскажите, пожалуйста, о себе.

Он был очень и очень педантичный, наш профессор, военной породы, въедливый и дотошный. Слова из него вылетали идеально округлыми, одно к одному. Сухопарый, невысокий, не склонный к улыбкам, любитель потирать руки.

Я рассказал, что учился и женился. Родился.

- Так, так, - одобрительно кивал профессор. Веки его были полуопущены.

Мой рассказ был краток. Я замолчал.

Профессор сидел и переваривал услышанное.

- Хорошо! - вскинулся он. - И как - вы готовы заниматься научной работой?

- Разумеется, - ответил я. - Введите меня в курс дела, и я готов приступить.

- Замечательно, - согласился профессор, встал, пожал мне руку и вышел.

Больше он к этой теме не возвращался.

Холст, масло, рамка, кисти: лаборатория диагностики заболеваний плода при институте акушерства и гинекологии.

Тишина. Рабочий день.

Микроскопы, пробирки, предметные стекла. Общая занятость, легкая сосредоточенность. Бьется муха. В коридоре - чьи-то гулкие шаги.

Внезапный вопль:

- Дауна нашли! Дауна!

Суетливое оживление. Все бегают, заглядывают, хлопают друг друга по спине, недоверчиво улыбаются, пожимают друг другу руки.

Однажды ловили фельдшера.

Фельдшер, сотрудник Скорой Помощи, чем-то ширнулся и встал в детской больнице раком. Ползал и кусал ходячих за ноги.

Позвонили на станцию:

- Ваш фельдшер ведет себя странно. Интересно даже...

- А ну его в жопу, вызывайте ЛКС.

Фельдшер, почуяв неладное, сбежал в машину и уехал. Ловили его до утра. Шоферу же что, ему все равно, куда ехать и где ездить.

Один субъект ужасно боялся докторов. Боялся до того, что даже сам себе рвал зубы, плоскогубцами. Но вот случился с ним инсульт, и тут уж ничего не попишешь.

Приехала Скорая и видит, что дело плохо. Больной даже не выговаривает слово "пизда". После укола, однако, ему стало лучше, и он повторил отчетливо.

Оставили его под наблюдение невропатолога. Тот явился, назначил логопеда.

Когда логопед пришел, пациент послал его на хуй.

Логопед негодовал:

- Зачем меня звали? Он все хорошо говорит.

Звонит мне приятель со Скорой: одолжи пару тысяч. Я, говорит, должен послезавтра прийти домой очень усталый, измудоханный, и сказать жене, что был на халтуре. И показать две штуки в доказательство.

Ну, я не дал. Нету.

Он, конечно, не обиделся.

Веселый, радостный! Начал рассказывать всякое.

И вот, стало быть, едет Скорая Помощь. Обычно я начинаю так: "Скорая Помощь приехала..." - а тут она еще вовсю едет.

Доктор и фельдшер сочиняют стихи, потому что если с другом вышел в путь, то веселей дорога. Фельдшер строчку - и доктор строчку. Буриме в духе импровизации из "Египетских ночей".

Кому-то где-то плохо, и вот спасение мчится.