Array Array - ПОСЛЕ ГИППОКРАТА

- Ах, где-то сейчас он?

Бабуля бросила на нее острый взгляд и озабоченно произнесла:

- Надо позвонить.

Тут - редкий случай - я не выдержал.

- Не надо, - попросил я ласково. - Не надо звонить. Зачем ему звонить? Что вы хотите услышать? Что вы намереваетесь сделать?

Убедил.

Студенческое, Первый Ленинградский мединститут.

Экзаменуется раба божья Света (Галя, Таня, Наташа - неважно). Экзаменуется на предмет биологии.

Рассказывает про паука.

Довольно толково рассказывает.

Профессор доброжелательно интересуется паучиным желудком. Какое у Светы-Наташи мнение насчет этой проблемы?

Света-Наташа в замешательстве.

Добрый профессор, выводя не то Хор, не то Отл, сам себе отвечает:

- У пауков...

Света-Наташа внимательно следит за движением его ручки. Оценка выведена, подпись поставлена.

- У пауков, - говорит профессор, вручая зачетку, - желудок продолжается в ноги. Вы не находите этот факт весьма замечательным?

Света-Наташа:

- Мне наплевать.

Однажды наш профессор Молотков, преподававший органическую химию, умер.

Это был богатырского вида седой, бородатый дядька.

Расхаживая перед нами, он рубил ладонью воздух и отбивал ритм:

- Та-та-та-та-та-бутан. Та-та-та-та-та-пропан.

Потом брал мел, рисовал ломаное кольцо, присобачивал радикалы. Грассируя, объяснял:

- Это - аспиринчик. А это - анальгинчик.

Он слыл ловеласом, и мои однокашницы писали шпаргалки на бедрах. Все равно же поймает. И уже подумывали, чтобы написать их на груди.

Умер он внезапно. Каким-то бесом меня занесло в аудиторию, где шла панихида. Люди в строгих костюмах отловили меня, надели мне траурную повязку и поставили стоять возле гроба. В почетном карауле.

Зал, устроенный амфитеатром, был полон. Девицы из параллельной группы плакали навзрыд. Это были странные девицы. Позднее, через пару курсов, они вдруг все родили, и Леня Спокойный, составлявший в их коллективе мужское меньшинство, от ярости даже перестал заикаться. Он шептал мне, выпучивая глаза: "Эти бабы со своими детьми заебут кого хочешь".

Но тогда, на момент панихиды, детей еще не было, и они плакали о Молоткове.

Я чувствовал себя довольно неуютно. Мне было грустно, что Молотков умер. Но я не понимал, почему они так плачут. И еще мне было неловко стоять в почетном карауле. Получалось, что я имею некое тайное отношение к администрации и не такой простой, каким кажусь, раз имею право дежурить при гробе.

Потом подошел коллега покойного, тихонько оттеснил меня со словами:

- Хватит, иди.

И замер сам вместо меня.

И я ушел. Какое-то время я думал об усопшем и недоумевал, как же он так. Ведь все же было нормально, ведь еще накануне, считай, рисовал аспиринчик. Но вскоре я отвлекся на какое-то молодое дело, и все кончилось.

Я человек неуравновешенный, то есть циклический, меня не корми хлебом - только позволь сочинить какой-нибудь цикл. Поскольку мероприятие, вынесенное в заголовок, в какой-то мере определило мою жизнь на короткое время, я попробую порасписать и психотерапию. Если пойдет.

Излагать я буду в виде коротенького дневника.

Сегодня я побывал там в первый раз. Слишком много выпил и пошел успокоиться. Мне пообещали разобраться во мне и сделать так, что для меня это тоже будет вполне очевидно. Не уверен, что такого рода открытия полезны, но стоило мне выступить с этим сомнением, как я получил упрек в заниженной самооценке. Вообще говоря, я, конечно, не стану пересказывать эти сеансы.

Начались они вполне предсказуемо: бабушка ела за столиком свеклу и приказала мне взять бахилы из грязной коробки с надписью "чистые". А дальше все пошло как-то наперекосяк.

Очень живой, очень хитрый еврей-горбун; за первую встречу мне так и не удалось понять, в чем же он думает меня надуть. А ведь я стреляный воробей. Мы битый час пытались условиться в понятиях.

Где обман?

Пока непонятно.

Пока остается лишь привкус того, что мною завладел многофункциональный наркологический спрут "Бехтерев". Оказывается, у меня уже есть и личный врач, и богатое прошлое, и неизбежная связь с этим кафкианским учреждением на всю оставшуюся жизнь. Хитрые вы, мусорки, с вашими рыночными приемчиками, но ничего, на всех ножичков хватит, еще наглотаетесь, как давеча на бульваре Сенечка Тузик.

Ну вот, ну вот. Уже начинают вырисовываться знакомые очертания, контуры и силуэты.

Запахло Оптималистом. Это такое сообщество взаимопомогателей, которые сами ужасно, ужасно, страдали, но выжили и стали помогать остальным.

Еврей-психотерапевт, сказать кстати, тоже назвался мне алкоголиком, но был настолько горбат и румян, что я не поверил. И так ему и заявил: не верю.

Тогда он объяснил, что заранее вычислил в себе потенциального алкоголика, а потому уже больше нигде и никогда не пьет. Хотя за праздники я не уверен.

По его наводке мне позвонил добродушный старичок, который вроде бы даже совсем не доктор, но очень многим помог, и предложил пересечься в среду рублей за пятьсот.

Меня первым делом насторожил его не первый, но и не последний вопрос: обливался ли я холодной водой?

Что же, сходил я к психологическому дедку. Как я и думал, вместо аналитической психотерапии мне предложили рациональную.

То есть мне будут объяснять, как это правильно и разумно - вести здоровый образ жизни, и подкреплять это специфическими дневниками-самоотчетами.

Сначала я отправил их на хер. Но потом присмотрелся - уж очень доброжелательный дедок, изобретатель вечного радио. Он так светился желанием помочь мне, что я пожалел его и согласился немного поучаствовать. Ну не убудет же меня, и не разорюсь я.

Искренний, честный дедок, свято верующий в силу разума.

Мои слова о неуместности рациональной психотерапии для иррационального существа он оставил без внимания. Похожу я к дедку, повращаюсь. Чем-то оттуда тянуло хрестоматийным, как будто подштанниками Порфирия Иванова, но не в той, конечно, степени изношенности. Водой обливаться и ходить голым мне, во всяком случае, не предложили. Иначе я точно бы отказался. Если для выживания нужно быть седобородым старцем в черных подштанниках до колен, бредущим босиком по заснеженному полю, то для чего такое выживание и почему это бредущее существо должно выживать?

Это просто какой-то пророк и учитель, а не дедок!

Вооружившись профессором Угловым и seen Kampf с пьянством, он заставляет меня вести перед сном дневники.

Записывать в них ответы на одни и те же вопросы.

Как я, дескать, отношусь к алкогольным напиткам? Не пью ли я их во сне? Что я вообще думаю по этому поводу?