Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха

Муссировались слухи, что Гитлер застал племянницу в момент интимной близости с личным шофером Эмилем Морисом: беседы за роялем наскучили ей, и она решила пофлиртовать, пока дядя делал большую политику. Но это маловероятно: те, кто навредил фюреру, и даже те, кто просто числился в потенциальных врагах, безжалостно уничтожались им. Что касается Мориса, он долго еще возил бесценного босса и пользовался его особой благосклонностью. Именно ему принадлежит одно из самых ярких свидетельств о восторженном преклонении женщин перед фюрером. «15–16 летние девушки, – вспоминает шофер, – рискуя жизнью, бросались под колеса автомобиля, чтобы удостоиться прикосновения сверхчеловека. Ежедневно он получал тысячи писем от женщин, которые хотели иметь от него ребенка».

Причину самоубийства девушки следуют искать в исключительном характере сексуальных взаимоотношений партнеров. Английский историк Десмонд Сьюард утверждает, что отношения эти, если не брать в расчет кровосмесительного аспекта, могли быть вполне нормальными, разумеется, принимая в расчет небольшое расстройство половых функций фюрера.

Отсутствие глубоких человеческих привязанностей у Гитлера работало на него в политическом плане: он воспринимал людей лишь как фигуры, которыми можно играть. Никто не мог преодолеть ту зону, которой он отделил себя от других, люди из ближайшего окружения были удалены всего лишь на меньшую дистанцию, чем посторонние. Характерно, что самые сильные чувства он испытывал к некоторым покойным. В личных покоях его резиденции в Оберзальцберге висел портрет матери и умершего в 1936 году водителя Юлиуса Шрека, портрета отца не было, и Гели Раубаль была ему после смерти также явно ближе, чем при жизни. «В известном отношении Гитлер просто не человек, он недостижим, до него не дотянешься», – отмечала Магда Геббельс уже в начале тридцатых годов. Уже на вершине власти, находясь в центре внимания миллионов, он сохранял в себе нечто от того бесследно исчезнувшего молодого человека венского или мюнхенского периода, обстоятельства жизни которого были неизвестны даже ближайшим родственникам. Альберт Шпеер, в ком он временами, не без сентиментальных чувств, видел воплощение своей юношеской мечты о блестящей и изящной жизни буржуа, заявил на Нюрнбергском процессе: «Если бы у Гитлера вообще были друзья, то я наверняка был бы одним из них». Но и он не преодолел барьера, отделявшего Гитлера от других, и, несмотря на столь многие дни и ночи, проведенные вместе за разработкой планов и совместными грандиозными мечтами, он никогда не был для фюрера кем-то большим, чем исполнителем, которому отдавалось предпочтение перед другими. Хотя Гитлер и называл его, воздавая необыкновенную честь, «гением», он оказывал ему доверие только в рамках деловых вопросов. Оно отсутствовало и в отношениях интимных, не было его и в связи с Евой Браун: в отличие от Гели Раубаль она была лишь его любовницей, со всеми страхами, играми в прятки и унижениями, с которыми связано это положение. Она сама рассказывала, как она сидела три часа рядом с Гитлером во время ужина в мюнхенском отеле «Четыре времени года», а он ей не разрешал говорить с ним, только незадолго до ухода он сунул ей «конверт с деньгами».

Итак, как все же развивались отношения дяди и племянницы? После очередных выборов Гитлер вернулся в Берхтесгаден, источник своего вдохновения. Наконец он имел собственный дом в горной местности Оберзальцберг. Это был обычный деревенский дом в баварском стиле, окруженный деревьями, с валунами на крыше, чтобы в бурю ее не сдуло. Ему повезло в том, что хозяйка, вдова промышленника, была членом партии и сдала дом фюреру в аренду всего лишь за сто марок в месяц. Гитлер сразу же сообщил эту новость сводной сестре Ангеле, живущей в Вене, и попросил ее взять на себя обязанности хозяйки дома. Ангела приехала с двумя дочерьми – Фридль и Ангелой-Марией, которую домашние звали Гели. К этой живой девушке со светло-русыми волосами окружение Гитлера относилось по-разному. Ильза Прель, жена Гесса, вспоминала впоследствии: «Не то чтобы она была очень красивой, но в ней было то самое знаменитое венское очарование». Ганфштенглю, наоборот, она не нравилась. Он считал Гели «пустоголовой бабенкой с грубыми повадками служанки, без мозгов и характера», хотя Хелен и не соглашалась с ним, называя Гели «приятной, довольно серьезной девушкой», совсем не кокетливой. А фотограф Хофман охарактеризовал ее как «прелестную молодую женщину, которая своими беззаботными и естественными манерами очаровывала всех». С другой стороны, дочь Хофмана Генриетта считала племянницу фюрера «неотесанной, вызывающей и немного сварливой». В то же время Генриетта была убеждена, что «неотразимо очаровательная» Гели была единственной настоящей любовью Гитлера: «Если Гели хотела идти купаться, для Гитлера это было более важным делом, чем самое важное совещание. Мы брали еду и ехали на озеро». Но даже Гели не могла убедить дядю окунуться. Ни один политик, утверждал он, не может позволить сфотографировать себя в плавках.

Их разница в годах – девятнадцать лет – была примерно такой же, как и между Гитлером и Митци Райтер, бывшим объектом его увлечения. По ее собственным словам, в припадке ревности Митци пыталась покончить с собой. Она едва не удушила себя, привязав один конец веревки к двери, а другой, обмотав вокруг шеи, но муж сестры освободил девушку, когда та потеряла сознание. Кстати, это далеко не единственная попытка самоубийства, которую предприняли женщины, окружавшие Гитлера.

В этой любовной платонической связи с Гели (большинство близких к Гитлеру людей считают, что физической близости между ними не было) фюрер был ревнивым партнером. По воспоминаниям фрау Гесс, Гели однажды нарисовала костюм, который хотела бы сшить к следующему карнавалу, и показала дяде. «Уж лучше тебе пойти голой, чем в таком безобразном виде», – вознегодовал он и набросал свой эскиз. Девушка так разозлилась, что схватила свой рисунок и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Расстроенный вконец Гитлер уже через полчаса отправился ее искать.

Сам Гитлер в начале сентября переселился в просторную девятикомнатную квартиру в одном из фешенебельных районов Мюнхена. Для присмотра за квартирой он пригласил фрау Райхерт и ее мать, фрау Дахс. Сестру Ангелу Гитлер оставил в Берхтесгадене вести дом, ставший его собственностью, а Гели, которой уже исполнился 21 год, было разрешено жить в новой квартире дяди Адольфа.

Девушка училась на медицинских курсах и Мюнхене. Чувства Гитлера к племяннице за эти годы изменились. Дядя стал уже открыто, хотя и весьма осторожно ухаживать за юной родственницей. Их иногда видят вместе в театре или в ресторане. По словам Ганфштенгля, Гитлер был очарован Гели и, как влюбленный подросток, не сводил с нее преданных собачьих глаз. Она таскала дядю Адольфа по магазинам, хотя он признавался Хофману, что ненавидит это занятие.