Ион Деген - Война никогда не кончается (Рассказы, документальная проза, стихи)

- Во-первых, полезно получить наглядный урок от товарищей по классу. Во-вторых, я уже видел, как великая держава снабжает деньгами своих представителей. Зато мы сейчас с тобой надеремся, как в последнюю зиму на фронте. Помнишь? Хотя израильтяне, как правило, не пьют ничего, кроме соков и легких напитков.

К самому фешенебельному ресторану их нес поток воспоминаний. А параллельно ему, вызванный брошенной стодолларовой купюрой и болью нищенского представительства, Игоря подхватил другой поток, и в водоворотах хотелось схватиться за крепкую руку друга - никогда не было у него более близкого друга -ни до училища, ни после весны сорок пятого года, когда Исака посчитали погибшим. Сейчас он снова почувствовал его таким же - верным, сильным, щедрым, безрасудным. Но ведь он из другого мира.

Как рассказать ему, за что одновременно можно получить строгий выговор в ЦК и премию - трехмесячную зарплату - у себя в министерстве внешней торговли.

...Ни в Москве, ни даже в Дели на первых порах нельзя было представить себе, что командировка окажется такой трудной. Сначала, казалось, все беды были связаны с конкуренцией. Но шведов удалось вышибить ловкой аферой с патентами. Немцы прочно стояли на цене, зная несомненное преимущество своей электростанции. Было ясно, что индийцы не купят за такую цену. Американская электростанция тоже на несколько миллионов долларов дороже советской. И, конечно, лучше. Но тут сказались политические симпатии, или, вернее, конъюктурные соображения премьер-министра и ее окружения. Казалось, дело уже на мази. И вдруг неожиданная заминка.

Оказывается, станцию покупают для штата Утар-Прадеш. Предстояли переговоры с губернатором - обстоятельство невероятное в его практике.

Ни в посольстве, ни в торгпредстве эти дубы не имели ни малейшего представления о губернаторе. Почему-то на дипломатическую работу пазначают либо опальных бонз, либо других идиотов из аппарата ЦК.

Он помнит, какой хохот поднялся в Леопольдвилле, когда, по просьбе посла-кретина, советское правительство прислало голодающему населению Конго корабль с пшеницей. Но в Конго не только не было голода, в Конго не было ни одной мельницы. А этот идиот просил прислать зерно пшеницы.

Здесь посол на вид умнее, и премьерша его побаивается. А толку?

Зато корреспондент "Известий", отличный выпивоха, старый разведчик, по-дружески снабдил его необходимой информацией. Обалдеть можно. Мальчики пасутся на каждом шагу, а ценные сведения можно получить у них только частным путем, если ты в приятельских отношениях с агентами. Можно подумать, что они - собственное государство внутри Советского Союза.

Как бы там ни было, но он узнал, что губернатор - прожженный пройдоха. Пройдохой он был уже тогда, когда служил военным летчиком. В ту пору нынешняя премьерша была его любовницей. Он и сейчас из нее веревки вьет. Короче, если губернатор захочет, центральное правительство проглотит любую покупку.

Губернатор встретил его в Агре. Даже сейчас, уже не первой молодости и явно располневший, он все еще был красавцем мужчиной. К тому же светскость его была сплавом английского аристократизма и утонченной французской фривольности. Он оказался чрезвычайно интересным гидом. Показывая Тадж-Махал и Красную крепость, губернатор походя продемонстрировал недюжинную эрудицию.

Когда они оторвались на приличное расстояние от свиты, губернатор на полуслове прервал побочный экскурс в итальянский ренессанс и неожиданно произнес:

- Мистер Иванов, о деле мы могли бы поговорить за обедом. Я был бы рад услышать, что вас не обременит мое приглашение в уютный ресторан, где нет не только подслушивающей электронной аппаратуры, но даже электричества.

Приглашение не обременило мистера Иванова.

В тропической ночи то, что губернатор назвал уютным рестораном, оказалось видением из сказок "Тысячи и одной ночи".

Стол был сервирован на двоих. В колбах из прекрасного цветного стекла едва заметно дышало пламя свечей. Беглого взгляда на стол было достаточно, чтобы понять, что губернатор интересовался им не меньше, чем он губернатором.

В серебряном ведерце, которое, вероятно, могло быть выковано только в Агре, в лед упряталась бутылка смирновской водки с синей наклейкой.

На свежесорванных лотосоподобных листьях мерцала зернистая, паюсная и кетовая икра. Нежные розовые ломтики семги слезились на дольках лимонов в окружении диковинной зелени. Жирные балыки...

...Жирные балыки принесли к смирновской водке, заказанной Исаком в никозийском ресторане.

Надо же, чтобы именно сегодня, когда он увидел в газете заметку о выдающемся артисте, сбежавшем на Запад, Исак рассказал ему о событиях весны сорок пятого года.

Первую они выпили из фужеров. Потом рюмка за рюмкой сопровождала их неторопливый обед.

Метрдотель и свободные официанты с интересом наблюдали, как их коллега с почтением не по долгу наполняет рюмки из второй бутылки смирновской водки.

- Прости, Исачок, может быть, мой вопрос покажется тебе обидным, но именно сейчас мне очень важно выяснить правду. Я должен все понять до конца. Скажи, не то ли, что тебе так и не дали Героя за Балатон, не обида ли заставила тебя уйти на Запад?

- Не знаю, Игорек. Боюсь соврать. Обид хватало и раньше. Помнишь, и за Днепр мне не дали Героя.

- Да. Моей батарее объяснили, что, мол, бригаду сперва придали одному корпусу, потом другому, мол, была путаница и все такое. А на Балатоне о твоем подвиге говорил весь фронт. Даже дураку было понятно, что просто не захотели дать Героя еврею.

- Мне это было ясно уже на Днепре. Нет, не это главное. Помнишь, Игорек, как мы с тобой поехали в Майданек? Никогда не забуду, как ты стоял у горы детских ботиночек, как по твоим щекам текли слезы. А я даже не мог плакать. Помнишь то место возле Бара, где уничтожили моих родителей и сестричку?

Игорь молча выпил рюмку.

- С немцами было все ясно. Но мне было необходимо найти хоть одного украинца, принимавшего участие в акциях. Даже сейчас мне стыдно вспомнить, но тогда я подозревал каждого. А потом в нашу бригаду, помнишь, пришло пополнение и среди них несколько человек из этих мест. Полевые военкоматы не интересовались прошлым призывников. Им бы только выполнить план по поставке пушечного мяса. А я интересовался...

- Значит, у той вспышки была не только сиюминутная причина?

- Ты имеешь в виду историю с солдатом, вывалявшим в грязи автомат?

- Ты его не просто избил. Его еле откачали.

- Да. Сейчас мне трудно убедить тебя в том, что причиной было только его разгильдяйство и она не осложнилось местом, где он был призван в армию. И себя мне тоже трудно убедить. Потом Майданек. Я уже не воевал, а озверел.