Алексей Лампе - Мой дневник. 1919. Пути верных

Все было радостно, оживленно и давало всем ощущение нашего единства и указывало на то, что белые настроения живут в воинской среде эмиграции. Но кроме этой среды была и среда общественная, и представители ее возбудили вопрос об устройстве общественного банкета, того самого, возможность присутствия на котором едва не была отнята от генерала Врангеля велением Министерства иностранных дел.

Но до того встал вопрос о… визитах!

Докладывая Главнокомандующему о том, кому из членов русской колонии эти визиты сделать надо, я упомянул старшее духовное лицо – епископа Тихона, дипломатического представителя Боткина и… возглавителя Высшего Монархического Совета Н.Е. Маркова, думского «Маркова второго», который вместе с князем А.А. Ширинским-Шихматовым и А.М. Масленниковым тогда возглавлял Совет.

Генерал Врангель совершенно спокойно возразил мне: я сделаю визит Епископу Тихону, Сергею Дмитриевичу Боткину и… Вашей жене. И больше никому!..

Никакие уговоры не помогли. Не помогло и мое заверение, что моя жена, как это ни жалко, откажется от визита – в пользу Маркова… Генерал Врангель был деятельностью если не самого Высшего Монархического Совета, то именно Н.Е. Маркова – недоволен. Марков занял какую-то странную позицию недоверия к «монархизму» генерала Врангеля, готов был обвинять его в «бонапартизме», в котором, как это на первый взгляд ни кажется странным, в сильной степени был повинен… сам. Деятельность Маркова второго была всегда направлена не к укреплению авторитета Белого Главнокомандующего. Даже больше – он иногда прямо дискредитировал последнего. Это знали многие и, конечно, хорошо знал сам генерал Врангель.

Но и Марков второй имел причины быть недовольным генералом Врангелем.

За несколько времени до приезда генерала в Берлин Н.Е. Марков, поддаваясь настояниям своих ближайших сотрудников и друзей, наконец, решил во время своего пребывания в Югославии посетить Главнокомандующего, жившего тогда в Сремских Карловцах. Свидание состоялось. О чем говорили между собой П.Н. Врангель и Н.Е. Марков – мне осталось неизвестным, но я узнал, что Марков просил у Главнокомандующего… денег на работу Высшего Монархического Совета. Генерал Врангель отказал. Это было, конечно, для Н.Е. Маркова неприятно. Но можно представить себе, каково было его настроение, когда через недели две-три он прочел в газетах, что генерал Врангель передал двадцать тысяч франков (тогда это была значительная сумма) известному Оберу, который взял на себя защиту Конради…

Значит взаимоотношения, как это принято определять, «оставляли желать лучшего». А тут еще решение генерала Врангеля не делать визита Маркову второму во время своего приезда в Берлин… Осложнения были неизбежны… Повторяю, никакие мои настояния успеха не имели. По-видимому, во время разговора в Карловцах было сказано что-то, что оттолкнуло генерала от возглавителя Совета «всерьез и надолго»…

Отклик со стороны Маркова не заставил себя долго ждать – членам монархических организаций было свыше запрещено принимать участие в злосчастном банкете, который и без того чуть не был сорван немецкими дипломатами.

Но… национальные и патриотические настроения победили. Русские офицеры, видимо, решили, что монархизм – монархизмом, а не почтить Белого Главнокомандующего они просто не в силах. Злополучный банкет прошел при невиданном в Берлине многолюдстве и с большим подъемом. Прямо из дверей ресторана, где состоялся банкет, П.Н. Врангель, Н.М. Котляревский и я отправились на вокзал.

К сожалению размеры статьи и ограниченность предоставленного мне места не дают мне возможности развить тему о пребывании генерала Врангеля в Берлине в конце 1924 года – дальше. Придется отложить это до другого раза. Развить же этот вопрос можно довольно широко.

В начале моей статьи я перечислил те источники, в которых мои читатели могут найти ответы на интересующие их вопросы о жизни, деятельности и характеристике генерала Петра Николаевича Врангеля. Я должен к этому добавить еще одно сведение, которое не может не интересовать белую русскую военную эмиграцию.

После того, как генерал Врангель закончил свои Записки, обнимающие период его исключительного служения родине с ноября 1916 по ноябрь 1920 года, он продолжал подбор материалов для продолжения Записок и за период его работы в эмиграции, взаимоотношений с Великим Князем Николаем Николаевичем, создания Русского Обще-Воинского Союза и о многом еще, что тогда оглашено не могло быть. Это собрание документов, приведенное в полный порядок Н.М. Котляревским, я видел и содержание его знаю… Это то, что и е успел доделать наш почивший Главнокомандующий. И мне кажется, что это сделать надо. Об этом должна подумать русская антикоммунистическая эмиграция, и мое дело напомнить ей об этом в статье, посвященной мною печальному юбилею.

Все эти документы находятся на хранении в «X» университете в Соединенных Штатах. Охрана этого архива возложена соответственным договором на нескольких представителей русской эмиграции. Срок хранения (после чего архив поступает в собственность университета) еще большой – 10-го января 1979 года. Но… кто из нас доживет до этого срока? И потому перевести архив для хранения в русских руках, может быть, необходимо уже сейчас. Для этого надо только компенсировать материальные расходы университета по хранению архива. Они невелики. И об этом необходимо подумать…

Я помню, что при получении известия о кончине генерала Врангеля один журналист, который уважал почившего, но не принадлежал к числу его особо горячих поклонников, сказал: «У счастливого недруги мрут, у несчастного друг умирает»…

Это, конечно было, совершенно верно. Русская эмиграция никогда не была «счастливой», да и самый факт пребывания в изгнании исключает всякий вопрос о счастье. Но у белой русской эмиграции при жизни генерала Врангеля был ее Друг, ее Герой. В генерале Врангеле сама Белая Идея нашла свое воплощение, он как бы олицетворял ее…

И он ушел от эмиграции!

25-го апреля 1928 года было последним днем жизни нашего почившего вождя. Его последними словами было моление: «Я слышу благовест… Боже спаси Армию»…

Тот благовест, который в предсмертных муках слышал наш генерал, до сих пор не дошел до нас… Но его предсмертное моление о спасении Армии, уже спасенной им самим из Крыма, по-видимому, дошло до тех высот, на которых решаются судьбы даже и самых малых мировых организмов. Прошло четверть века со времени его безвременной кончины, а созданная им ячейка Армии, его Армии – Русский Обще-Воинский Союз жив… и жив его духом!

Генерал Врангель скончался преждевременно. В роковой день ему не было еще пятидесяти лет. Значит тогда он не дожил еще до теперешнего возраста самого младшего из чинов его Армии! Он мог жить и сейчас среди нас, если бы не «неизвестная болезнь», которая унесла его. Ему теперь не было бы еще семидесяти пяти лет, и это значило бы, что в дни, когда, может быть, русский вопрос опять станет перед миром, перед своим решением – он мог быть еще среди нас, как единственный и непререкаемый вождь! Как тогда все было бы ясно и определенно!