Владимир Лазарис - Три женщины

Прошел слух, будто с Туфик-беем свели счеты его враги, которых у него было так много, что все поверили. Еврейские газеты, разумеется, поддержали эту версию. Арабские газеты, разумеется, обвинили в убийстве евреев, но им никто не поверил.

Крепко пожимая руку своему любимцу Лукачеру, Маня сказала, что он отомстил за жертвы погрома, устроенного арабами в Яффе.

Доктор права, поэт, писатель и журналист социалистического направления Якоб Исраэль де Хаан, сокративший свое имя до Якоб де Хаан, родился в Голландии. Между 1912–1913 годами трижды ездил из Голландии в Россию изучать условия содержания заключенных в царских тюрьмах. Там он впервые встретился с заключенными-евреями и узнал, что из-за своего еврейства они находятся в еще худших условиях, чем остальные. Де Хаан вдруг почувствовал тягу к своему народу, восстановил свое полное еврейское имя, начал изучать иврит, присоединился к сионистскому движению и в 1919 году репатриировался в Эрец-Исраэль. В Эрец-Исраэль он проклял сионизм и сионистов, примкнул к ультраортодоксам, что не помешало ему оставаться гомосексуалистом, заводить друзей среди себе подобных арабов и воспевать однополую любовь в прозе и в стихах. Он поселился в Иерусалиме, получил место палестинского корреспондента солидной голландской газеты, успешно продолжал журналистскую карьеру, подробно описывая сложную обстановку в Эрец-Исраэль, только что освободившуюся от власти турок и ставшую подмандатной территорией. Уже через полгода статьи, подписанные «Я. де Хаан», стали очень популярны и перепечатывались во многих европейских газетах. За пять лет де Хаан опубликовал около четырехсот «Писем путешественника», в которых, среди прочего, писал, что евреи неспособны к самоуправлению, категорически возражал против создания еврейского государства, доказывал, что арабская власть в Палестине предпочтительнее еврейской и что «большевиствующие» репатрианты из России стремятся навязать свою власть ортодоксальным жителям Иерусалима. Широко образованному и талантливому публицисту, Исраэлю де Хаану чуть ли не в одиночку удавалось формировать антиеврейское общественное мнение в Европе по палестинскому вопросу. Он перешел от слов к делу, когда посетил в Аммане основателя хашемитской династии и шерифа* Мекки Хусейна в составе делегации ультраортодоксальной партии «Агудат-Исраэль»*, которая заявила, что евреи-уроженцы страны выступают против сионизма.

Такая деятельность де Хаана не могла не встревожить сионистское руководство. К тому же он собирался начать в Лондоне кампанию за отмену Декларации Бальфура, и командование Хаганы приняло решение ликвидировать Исраэля де Хаана.

Летом 1924 года, за день до поездки в Лондон, де Хаан, как обычно, выходил из синагоги при больнице «Шаарей-цедек»* после вечерней молитвы. В воротах он чуть не столкнулся с молодым человеком, который спросил его, который час. Де Хаан не успел ответить, как тот выхватил из кармана пистолет и трижды выстрелил в упор. Исраэль де Хаан скончался на месте. Полиция бросилась на поиски убийцы. Было объявлено вознаграждение в двести лир за любые сведения о нем. Задержали нескольких подозреваемых и среди них — Маню. Полиция допрашивала арабских друзей Исраэля де Хаана, но ничего не добилась. Только спустя более полувека, в 80-х годах, было раскрыто это первое в истории Эрец-Исраэль политическое убийство. Оказалось, что Исраэля де Хаана убил уроженец Одессы Авраам Теоми, который позднее эмигрировал из Израиля и скончался в Гонконге в начале 90-х годов.

Ортодоксальные евреи, закрыв глаза на специфическую особенность Исраэля де Хаана, похоронили его на Масличной горе и возвели в праведники; светское население порадовалось тому, что убили ярого хулителя еврейского народа.

Указав в уставе Киббуца, что деньги на приобретение оружия и на боевую подготовку будут добываться в случае необходимости силой, Шохат полагался на российский опыт Мани, которая ему рассказала об «экспроприациях», или «эксах», как их называли боевики Гершуни.

Маня предложила провести «экс» в банке или в Русской церкви. Но что годилось для России, не годилось для Эрец-Исраэль, полагал Шохат. После долгих споров Маня сказала, что, если ему не нравится ее предложение ограбить банк или церковь, можно провести «экс» у тех, кто сам не в ладах с законом.

— Не побегут же они в полицию жаловаться, — добавила она.

Эта мысль Шохату понравилась, и вскоре они нашли подходящий случай для продления «экса». Посланный по делам в Бейрут киббуцник Йосеф Харит, попивая пиво в гостинице Пухачевского, где обычно собирались евреи из Эрец-Исраэль, обратил внимание на сидевших рядом троих хорошо одетых мужчин. Они все время писали на листках какие-то цифры и что-то тихо обсуждали. Он прислушался и понял, что это — контрабандисты, которые переправляют золото из Сирии в Эрец-Исраэль через Ливан. Харит подумал, что они-то и подходят для «экса». Шохат сразу же с ним согласился.

Руководителем операции выбрали Авраама Хайкинда, которого, как сказала Маня, в России знали во всех банках. Во время одного «экса» крепкий и отчаянный Хайкинд едва ушел от русской полиции, потеряв во время перестрелки три пальца. Чтобы подготовить операцию, нужны были деньги, а чтобы их добыть и заодно потренироваться, люди Шохата провели «экс» у иерусалимского менялы. На его деньги они купили четыре комплекта английской военной формы со знаками отличия и добыли старенькую автомашину.

Четыре киббуцника, включая Лукачера и Бихмана, с приклеенными усами, переодетые в английских патрульных солдат, устроили контрабандистам засаду недалеко от Кфар-Гилади. Хайкинд изображал их командира. Он запретил им открывать рот.

В черной перчатке на беспалой руке, помахивая офицерским стеком, Хайкинд остановил машину контрабандистов и с превосходным ирландским акцентом скомандовал водителю и двум пассажирам выйти из машины. Все трое вышли, а «командир» дал знак Лукачеру, и тот, обшарив всю машину, достал из-под сиденья мешочки с золотыми монетами. В это время Бихман незаметно залез под машину и кусачками перерезал бензопровод. Киббуцники умчались на своей машине еще до того, как контрабандисты поняли, что их ограбили.

Добыча составила фантастическую по тем временам сумму. Пятнадцать тысяч золотых фунтов стерлингов! На них купили оружие и в Эрец-Исраэль, и за границей.

Вопреки Маниной логике контрабандисты «побежали жаловаться», и полиция ринулась на поиски грабителей. Расследованием занялся еврейский отдел уголовной полиции. Полицейский, которому осведомитель кивнул на Маню Шохат, приехал в Кфар-Гилади провести обыск, но ему прозрачно намекнули, чтобы он уносил ноги, и он сразу понял намек.