Владимир Лазарис - Три женщины

Муссолини понял, что ему не помешает быть причастным к этой книге, и написал к ней предисловие, что только прибавило ей успеха. Собственно, книга стала одним из обоснований фашистских претензий на колонизацию Африки и строительство новой Римской империи.

К середине двадцатых годов Маргарита Царфатти была уже известным критиком, журналисткой, писательницей и покровительницей изящных искусств. Она была убеждена, что должна поставить итальянскую культуру на службу фашистскому режиму.

Для начала Маргарита решила на смену устаревшему футуризму создать свое художественное движение, основанное на сугубо римских корнях. Она собрала группу из семи молодых талантливых художников, которые поддержали ее замысел. «Мы стремимся восстановить нарушенный порядок и в искусстве», — утверждала Маргарита.

Нужно было придумать название новому движению. Кто-то из членов группы предложил «Семисвечник», но Маргарита тут же его отвергла. Нет, нет, никаких еврейских ассоциаций. После долгих поисков приняли предложенное ею название «Новеченто» [162] «Новеченто» (итал.) — «Двадцатый век». .

Маргарита сняла для новечентовцев виллу недалеко от Иль Сольдо, чтобы наблюдать за их творчеством. При таком покровителе, как Маргарита, работы новечентовцев получали восторженные рецензии в «Иль пополо д’Италия». Надеясь преуспеть при новой власти, они вступили в фашистскую партию. А Маргарита прочла в Риме публичную лекцию, посвященную «возвращению к порядку». Ее слушали почтенные академики и искусствоведы. Они, разумеется, согласились с Маргаритой, что после долгих лет разброда в поисках нового искусства пришло время возродить классические ценности с их итальянскими корнями.

В Милане открылась первая коллективная выставка «Новеченто». К радости Маргариты, Муссолини согласился приехать на открытие. Она провела премьер-министра по залам, давая оценку отдельным работам, но Муссолини не нужно было ничего объяснять: на холстах возлежали нагие женщины вполне в его вкусе, а кувшины с цветами и вазы с фруктами уж и вовсе не требовали объяснений. Ознакомившись с выставкой, Муссолини произнес краткую речь, в которой, как всегда, слышались нотки Маргариты.

— Фашистская революция и истинная культура стали у нас синонимами. Если же сравнивать фашистскую революцию с французской и с русской, то последние пытались добиться перемен, убивая людей, тогда как фашистская революция добивается перемен, просвещая людей. Поэтому место художника в фашистской революции трудно переоценить, и его моральный долг помочь народным массам понять фашизм. Такой страной, как Италия, не может править человек, не заинтересованный в развитии искусства. Вот почему я с гордостью заявляю, что правительство, которое я имею честь возглавлять, не может не быть искренним другом искусства вообще и живописи — в частности.

На последних словах раздались аплодисменты новечентовцев, и Муссолини ответил на них фашистским салютом.

На выходе Муссолини вполголоса сказал секретарю, что на следующей выставке было бы хорошо добавить несколько его портретов в римской тоге, может быть, с лавровым венком — словом, что-нибудь в таком духе.

Еще приятней Маргарите было, что Муссолини пошел с ней и на выставку скульптора Медардо Россо [163] Россо Медардо (1858–1928) — итальянский скульптор. , чьи бронзовые молодки с крутыми бедрами понравились Муссолини не меньше, чем их толстый, бородатый, веселый автор. Муссолини и Россо быстро перешли на «ты», каждый вспомнил свое деревенское детство, а потом Россо неожиданно спросил:

— Скажи, Бенито, говорят, ты играешь на скрипке?

— Играю, — ухмыльнулся Муссолини.

— Это тебе очень полезно, это даже важнее политики.

От неожиданности Муссолини расхохотался и потом не раз вспоминал слова Россо, когда брал в руки скрипку.

Маргарита писала в «Иль пополо д’Италия», что «стиль классического „Новеченто“ и есть фашистский стиль, он строгий и ясный, как речи Муссолини». Ее старания насадить этот стиль не пропадали зря, но рядом с работами новечентовцев в классическом стиле красовались гипсовые бюсты и лакированые портреты Дуче в базарном стиле, и с этим она ничего не могла поделать.

Маргарита придумала формулу, взятую на вооружение официальной фашистской пропагандой: «Для нас, итальянцев, искусство — синоним Отечества». А бывшему каменщику Муссолини больше понравилась другая Маргаритина формула: «Неустанно строить новое фашистское общество».

Пиком успеха новечентовцев стало их участие в венецианской Биеннале, которую открывал король Витторио Эммануэль. Едва он разрезал ленточку, как раздался громкий крик: «Долой старую Венецию!» Все были уверены, что вот-вот прогремит выстрел или взорвется бомба, предназначенные для короля. Но оказалось, что кричал неугомонный Маринетти, протестуя против того, что футуристам не разрешили выставиться на Биеннале.

Маргарита сопровождала их королевское величество по залам новечентовцев, посмеиваясь про себя над вежливым молчанием короля.

Несмотря на готовность Муссолини объявить «Новеченто» официальным фашистским искусством и на признание, полученное на Биеннале, группа новечентовцев распалась из-за того, что Маргарита хотела полностью подчинить их себе, а они не хотели ей подчиняться.

В 1924 году, когда Чезаре возвращался поездом из Рима в Милан, у него случился приступ аппендицита, который врачи не распознали, и через пять дней он скончался. Маргарита, Амедео, Фьяметта, Ада и одна из сестер Чезаре не отходили от него до последней минуты. Муссолини узнал о смерти Чезаре и счел приличествующим главе правительства послать вдове телеграмму, которая должна была показать, что ему не чужда благодарность: «Никогда не забуду тех далеких дней, когда вам понадобилось столько смелости, чтобы защищать меня». Даже в трауре Маргарите согрел сердце этот знак внимания.

Мэр Милана нанес Маргарите визит соболезнования, телеграммы приходили десятками, а венкам от политиков, финансистов и людей искусства не было счету. В день похорон траурный кортеж вытянулся по всей главной улице.

После захода солнца члены семьи и несколько близких друзей собрались при свете факелов у могилы Чезаре на еврейском кладбище. Маргарита, исполняя последнюю волю Чезаре, вытерпела душераздирающее пение хазана [164] Хазан (ивр.) — член еврейской общины, ведущий богослужение в синагоге. , но, когда раввин подошел к ней с ножницами, чтобы надрезать в знак траура ворот ее черного бархатного платья, она испуганно отпрянула, и раввин только покачал головой.

Памятник Маргарита заказала в духе последней воли Чезаре. Бело-мраморная стела в форме Скрижалей Завета, а перед ней на возвышении — бронзовая менора [165] Менора (ивр.) — семисвечник. Герб государства Израиль. .