Борис Альтшулер - Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

1977 г. Справка Архива Сахарова в Москве, включая описание рассекреченных документов Политбюро ЦК КПСС и КГБ СССР:

Сахаров:

Февраль – май.Подписывает ряд обращений и устраивает пресс-конференции в защиту А. Гинзбурга, А. Щаранского, З. Гамса-хурдия, М. Коставы, Ю. Орлова, А. Тихого, М. Руденко, М. Ланды. Дает интервью американской телекомпании Си-би-эс, шведскому и норвежскому радио и TV, французской газете «Франс Суар», американскому журналу «Ньюсуик». Присоединяется к коллективному письму в знак согласия с документом чешской оппозиции Хартия-77. Принимает участие в первый день сессии неофициального научного семинара отказников «Коллективные явления в физике». Присутствует на суде над М. Ланда.

На Западе выходит сборник публицистики А. Д. Сахарова «Тревога и надежда».

Июнь – август.Подписывает коллективное обращение в Политбюро ЦК КПСС и ВС СССР с призывом амнистии для политзаключенных.

Присоединяется к документу группы «Хельсинки» в защиту М. Руденко и О. Тихого. Пишет обращение в защиту семьи Чудновских.

Рассекреченные документы:

4 июня.Ю. Андропов информирует «об очередном провокационном обращении» академика Сахарова» в адрес ВС СССР и Политбюро ЦК КПСС при обсуждении проекта новой Конституции СССР.

6 июня.Члены Политбюро «вкруговую» знакомятся с информацией Андропова.

9 июня.Главный редактор «Правды» В. Афанасьев направляет в Общий отдел ЦК КПСС полученное «письмо А. Сахарова и других» с просьбой опубликовать в газете Открытое обращение об амнистии политических заключенных.

10 июня.М. Суслов изучает поступившую в ЦК КПСС информацию В. Афанасьева.

Сахаров:

Сентябрь – октябрь.Отправляет открытое письмо в Международную физическую ассоциацию в защиту Н. Меймана и Ю. Гольфан-да, письмо в Стокгольм в Организационный комитет симпозиума по проблеме смертной казни.

27 сентября.Пишет обращение к парламентам всех стран, подписавших Заключительный акт конференции в Хельсинки.

Обращается (вместе с П. Григоренко и Н. Мейманом) к участникам Белградского совещания о нарушениях прав еврейских активистов. Подписывает письмо во Всемирную ассоциацию психиатров в защиту А. Подрабинека и И. Тереля и петицию в ВС СССР о положении всех категорий заключенных в СССР.

Рассекреченные документы:

3 октября.Ю. Андропов информирует «о провокационном поведении академика Сахарова»: передал американскому и западногерманскому корреспондентам свое «Обращение к парламентам всех стран, подписавших Заключительный акт совещания в Хельсинки», добился приема в посольствах США, ФРГ, Нидерландов, Великобритании, Италии, Франции, Австрии и Норвегии.

17 октября – 4 ноября.Члены Политбюро и секретари ЦК КПСС «вкруговую» ознакомятся с информацией Андропова.

Сахаров:

Ноябрь – декабрь.Присоединяется к документу Московской Хельсинкской группы о продолжающейся дискриминации крымских татар. На пресс-конференции делает заявление в защиту А. Семенова.

Посылает телеграмму начальнику лагеря № 267 о состоянии здоровья М. Джемилева.

25–28 ноября.В Риме проходят вторые международные «Сахаровские слушания».

Присоединяется к документу Христианского комитета защиты прав верующих о преследованиях пятидесятников за убеждения и желание эмигрировать. Одиннадцать дней ожидает (вместе с Е. Боннэр и А. Семеновым) свидания с Э. Кузнецовом в мордовском лагере.

Сахаров:

«В конце апреля 1977 года мы с Люсей поехали на юг, взяв с собой Мотю. Три с половиной недели мы прожили в Сочи… Люся с Мотей после завтрака спускались к морю. Люся купалась и загорала, Мотя играл с камешками. Я оставался в номере, работал (мне был труден обратный подъем). Вечером мы шли в парк, где для Моти было множество соблазнительных аттракционов, или в кино на открытом воздухе. Мотя во время сеанса или спал у нас на руках, или принимался бродить между рядами – его приходилось ловить. В эти дни мы с Люсей посмотрели (без Моти, по очереди) фильм Михаила Ромма “Обыкновенный фашизм”. В Москве он уже давно не демонстрируется, а в Сочи несколько дней шел в одном из кинотеатров. Люся видела фильм и раньше, я же – в первый раз. Впечатление было сильнейшее. Отвратительные, жалкие и страшные фигуры Гитлера и его “партайгеноссен”, ядовитая человеконенавистническая демагогия, которая так непостижимо легко отравила миллионы немцев. Горы трупов – война, атаки, бомбардировки, Освенцим, Бабий Яр, портреты погибших в лагерях, которые один за другим появляются на экране, с внезапно умолкнувшей музыкой (были случаи, когда сидящие в зале узнавали своих мужей и жен, детей или родителей). Фиглярство Гитлера в Компьенском лесу [89] Компьенское перемирие 22 июня 1940 г., заключенное между нацистской Германией и Францией и завершившее успешную кампанию немецких войск во Франции (май – июнь 1940 г.). . Парад гитлерюгенд: глаза мальчиков, влюбленно устремленные на фюрера – уже живого мертвеца, – многие из них тоже умрут через несколько дней или часов. Имперская канцелярия, обожженные трупы. Все эти кадры стоят перед глазами, создавая давящее ощущение жестокого кошмара, безумия. И одновременно встают в воображении другие картины – Колымы, Воркуты, Норильска. Заколоченные эшелоны с умирающими от голода и жажды депортированными… Уже в Горьком я прочитал интересную советскую книгу о Гитлере “Преступник номер 1”, вновь поразившую ничтожеством и чудовищной опасностью фашизма и множеством параллелей с тем, что происходило у нас [90] Мельников Д. Е., Черная Л. Б. Преступник номер 1 (Нацистский режим и его фюрер). М: АПН, 1983. .

В Горьком же мне удалось также прочитать записки Евгения Александровича Гнедина о предыстории советско-германского пакта. Гнедин, приводя многие опубликованные на Западе документы и дополняя их своими воспоминаниями, убедительно показывает, что советско-германский пакт 1939 года, его секретные статьи, сближение вплоть до переговоров о присоединении к оси – все это не просто необходимый маневр, единственный выход из положения, сложившегося для СССР в результате Мюнхенского “умиротворения” агрессора, а поворот, давно желаемый Сталиным – Молотовым, соответствующий их глубинной ориентации и подготовленный множеством их многолетних действий, в том числе тайными дипломатическими акциями в обход Министерства иностранных дел. Сталинский террор – это одна из очень важных составляющих того комплекса причин, который привел к советско-германскому сближению, а более широко – ко второй мировой войне. Обо всем этом очень стоит еще раз задуматься и сегодня, спустя несколько десятилетий, задуматься и в СССР, где еще жива тень Сталина, и на Западе».