Франц Запп - Сталинградский пленник 1943–1946

В детстве ему и в голову не приходило, что когда-нибудь он назовет себя жителем Граца, так как чувствовал себя ветцельсдорфцем. Ведь Ветцельсдорф имел свое местное (земельное) самоуправление, и его обитатели гордились этим. Только в 1938 году во времена Гитлера их территория была включена в состав Граца, чему они совсем не радовались. Грац был городом, а Ветцельсдорф — просторной, зеленой зоной. Город для них означал узкие, мощеные улицы, камень и бетон, шум и вонь, жалкие клочки зелени, словом, душное заточение. Совсем по-другому у них: луга, поля, леса, фруктовые сады, утопающие в зелени крестьянские домики, здесь не было спешащих, загнанных людей. В нескольких сотнях метров от их домов начинался лесистый склон гряды между Ойльбергом и Бухкогелем. Летом там можно собирать грибы, зимой съезжать на лыжах прямо к двери дома, а у подножья гор на льду родниковых прудов — кататься на коньках или играть. К ним раньше регулярно приезжали на летний отдых туристы из Венгрии и Чехословакии.

Позже, через 40 лет, когда я был у него в гостях, он показал мне родные места, которые за эти годы сильно изменились; высоко на склонах появились виллы и огороженные участки. Я увидел дом, где прошла его юность, и большой сад, в котором отец недалеко от изгороди вдоль улицы посадил пять елей, для каждого из них по одной: сначала для себя и жены, затем в честь каждого ребенка. Они росли многие годы, почти два десятилетия. Началась война, и тут ель брата стала сохнуть, несмотря на все меры, которые предпринимались, чтобы ее сохранить. Оказалось, что брат погиб на войне. Остальные ели росли крепкими, хотя самого Вилли три с половиной года считали погибшим. Затем вдруг стала сохнуть вторая ель, и умер отец. Через несколько лет засохла третья — умерла мать. Он показал мне две оставшиеся ели, его и сестры, которые красовались в зеленом уборе, и сказал: «Кто из нас следующий? Не знаю. Сейчас мы оба здоровы». Но сорока годами раньше оба они не могли догадываться ни о каких предзнаменованиях и только со временем поверили, что здесь существует какая-то тайная связь.

У него была беззаботная, вольная юность. Я спросил Вилли о его возрасте. Он ответил, что родился в 1921 году незадолго незадолго до Рождества, в Ветцельсдорфе, брат был старше на 14 месяцев. Позже, когда ему исполнилось пять лет, у него появилась сестра. Их отец был чиновником уголовной полиции. Он воевал сначала в России, а затем на итальянском фронте, после тяжелого ранения в первую мировую войну был направлен в 1916 году в финансовую жандармерию. После первой мировой войны он служил в полицейском управлении Штирии, а потом — в полицейском комиссариате Граца. Мать была домашней хозяйкой и имела достаточно хлопот со своими тремя детьми и садом в 4000 кв. м.

Вилли ходил в старшие классы народной школы и очень хотел стать оружейником.

Я сказал, что это, вероятно, подходящая профессия для штирийца, которых считают воинственным горным народом. К своей большой печали, он не смог получить соответствующего места для обучения на оружейника, пришлось воспользоваться запасным вариантом, он пошел в федеральное училище машиностроения и электротехники в Граце. Учился с 1936 по 1940 годы на отделении электротехники и закончил его с отличием.

Его заветной мечтой была фирма «Телефункен-Кланг-фильм» в Берлине. Ей требовалась рабочая сила в любом количестве, и он получил постоянный контракт еще до окончания школы в 1940 году с неплохим первоначальным окладом в двести четыре имперские марки с четырнадцатью марками надбавки. Он невероятно радовался своей практике в Берлине, городе мирового значения, который его, молодого человека, просто околдовал. У него было несколько друзей, которые уже? проходили практику на этой фирме и вернулись, полный восторга.

Австрию занял Гитлер, производство стало расширяться и требовались специалисты. Однако существовала еще и имперская трудовая повинность, уже шла война, и все получилось не так, как планировалось.

После выпускных экзаменов в июне 1940 года он хотел отдохнуть несколько недель дома до начала работы в Берлине. Но тут пришло письмо от директора школы, в котором он сообщал, что заключил очень выгодное соглашение об имперской трудовой повинности и что все, сдавшие выпускные экзамены, обязаны отработать укороченную до семи недель трудовую повинность. Если они начнут службу 4 августа, то в конце сентября смогут демобилизоваться. Так как трудовой повинности все равно было не миновать, он с радостью написал письмо в фирму и попросил разрешения на отбывание укороченной трудовой повинности. Вскоре разрешение пришло. Кроме того, он сдал экзамены на водительские права: вождение мотоцикла и легкового автомобиля. 4 августа в Фридлане в Изарских горах началось отбывание повинности в части К-4-375. С ним были еще четверо товарищей по училищу. Служили они там вместе с верхнесилезскими добровольцами военного времени. Вилли был назначен старостой комнаты. У него было одно желание — не выделяться, но и позволять собой командовать он тоже не мог. Поэтому вел несколько обособленную жизнь, хотя при этом заботился, чтобы его звено всегда было в порядке.

Приходилось вкалывать, но для него это ничего не значило, так как физически он был крепок. Когда закончился срок службы, радости не было предела, они попросили, чтобы им прислали из дома гражданскую одежду. Их построили для прощания; каждого персонально вызывал и сообщал об окончании службы обер-фельдмейстер (старший полевой мастер). Только пятерых из Граца не вызвали. Во время трудовой повинности Вилли угораздило стать старшим рабочим. Обер-фельдмейстер сказал, что для следующего курса, на который приедут саксонцы, ему безотлагательно потребуются помощники и инструкторы, поэтому у военного командования Граца он получил разрешение оставить их как наиболее подготовленных.

Они это восприняли как удар ниже пояса, но отнюдь не как высокую честь. Им хотелось наконец выбраться из этой неволи, стать свободными, иметь профессию, которая доставляет радость, и приступить к работе в Берлине. Но что делать? Они вынуждены были подчиниться, снова облачиться в форму и продолжать служить. В глухой ярости он две недели слонялся вокруг канцелярии. При этом узнал, что в Теплиц-Шёнау, где находился штаб рабочего западно-судетского округа, которому они подчинены, с 1 ноября 1940 года требуется караул для охраны штаба, который должно выделить их подразделение. Его назначили начальником караула и дали двенадцать человек караульных и одного барабанщика. Для подготовки они в течение недели обучались караульной службе, а затем поехали в Теплиц-Шёнау. Этот красивый город-курорт в Рудных горах поразил его прекрасными зданиями, громадными скверами, степенными курортниками. Когда караул маршировал строевым шагом под барабанный бой по Рихард-Вагнер-аллее к зданиям рабочего округа, ими любовались прохожие. Самым эффектным моментом была смена караула под взорами многочисленных зевак.