Лина Тархова - Заложники Кремля

Сплетники получили богатую пищу для пересудов. Новая жена старше Якова. А как кокетлива, каков апломб! Из уст в уста передавалась фраза, будто бы сказанная Юлией: «Без накрашенных губ я чувствую себя хуже, чем если бы была в обществе голой».

Яков ничего этого не слышит, не желает слышать. Это уже не мальчик, но муж. В год начала войны Яков вступил в возраст Христа — ему исполнилось тридцать три года.

Буквально за месяц-два до нападения Германии Яков, будучи уже выпускником МИИТа, закончил, опять-таки по настоянию отца, мечтавшего видеть сыновей офицерами, вечернее отделение Артиллерийской академии им. Дзержинского. В заключении аттестационной комиссии записано:

« Достоин диплома, может быть использован на должности командира батареи ».

Интересная деталь: в личном деле Якова Джугашвили, которое хранится в архиве Министерства обороны, в графе «отец жены» указано — «служащий», в то время как отец Юлии Мельцер был одесским купцом второй гильдии, торговал фарфором. Торговец фарфором — родственник Сталина? Некрасиво! Будет «служащим».

Отцы-командиры выдали хорошую характеристику. Но совестливый Яков переживал, ведь академию он фактически не закончил. Едва зачислив сына Сталина на первый курс, его сразу же перевели на четвертый. Яков, утверждают, чувствовал себя неуверенно в звании командира.

Уже «заканчивая» академию, в 1941 году Яков вступил в партию. Сколько мог, оттягивал этот момент, сознательно или бессознательно бросая вызов главному большевику страны — отцу.

В первый же день войны Яков объявил отцу, что решил идти на фронт. Сталин ответил:

— Иди и сражайся.

То была их последняя встреча. Через несколько дней необстрелянный, не имеющий никакого опыта молодой офицер оказался в самом пекле — на передовой Белорусского направления.

Дочь Якова хранит последнее — и единственное — письмо отца с фронта. Оно датировано 26 июня 1941 года. Всего четыре дня, как началась война:

« Дорогая Юля!

Все обстоит хорошо, путешествие довольно интересное, единственное, что меня беспокоит, это твое здоровье, береги Галку и себя, скажи ей, что папе Яше хорошо. При первом удобном случае напишу более пространное письмо. Обо мне не беспокойся. Я устроился прекрасно.

Завтра или послезавтра сообщу тебе точный адрес и попрошу прислать мне часы с секундомером и перочинный нож.

Целую крепко Галю, Юлю, отца, Светлану, Васю… Весь твой Яша ».

Для «более пространного» письма времени отпущено не было.

27-го июня батарея, которой командовал новоиспеченный офицер Яков Джугашвили, вступила в бой. А 14-го июля попала в окружение.

В Центральном архиве Министерства обороны СССР хранится записка, сделанная наспех, карандашом:

« 20 июля 1941 года. Передайте немедленно командиру 20 Курочкину: Жуков приказал немедленно выяснить и донести в штаб фронта, где находится командир 14-го гаубичного полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович. Маландин ».

В это время немецкое радио уже вовсю транслировало сообщение о том, что сын кремлевского диктатора сдался в плен. Советское же командование еще не имело тому документальных подтверждений.

Над линией фронта немецкие самолеты разбрасывали листовки.

« Дорогой отец! — так начиналась одна из них, якобы написанная Яковом. — Я в плену. Здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей Германии. Желаю здоровья. Привет всем. Яков ».

На другой листовке — фотография Якова, под ней текст:

« Это я, Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов… » И ниже: « Следуйте примеру сына Сталина — он жив, здоров и чувствует себя прекрасно. Зачем вам приносить бесполезные жертвы, идти на верную смерть, когда даже сын вашего главнокомандующего заправилы уже сдался в плен? Переходите и вы! »

Здесь же, на листовке, отпечатан пропуск с текстом:

« Предъявитель сего, не желая бессмысленного кровопролития за интересы жидов и комиссаров, оставляет побежденную Красную Армию и переходит на сторону германских вооруженных сил. Немецкие солдаты и офицеры окажут перешедшему хороший прием, накормят и устроят на работу ».

Осенью 41-го года листовки сбрасывали над самой Москвой. Василий Сталин принес их как-то домой — с фотографией Якова в гимнастерке, без ремня, без петлиц. Он и Светлана долго с ужасом разглядывали снимок, тщетно надеясь, что это фальшивка. Но не узнать брата было невозможно, со снимка на них смотрел Яша.

Одну из таких листовок решился показать Сталину член Военного совета северо-западного направления Андрей Жданов. Он прислал ее Верховному Главнокомандующему в специальном конверте, надежно опечатанном сургучом. Как Сталин реагировал на весть о пленении сына? Свидетельств не сохранилось.

Остались неясными некоторые обстоятельства. Почему батарея Джугашвили была так быстро окружена? Как немцы смогли узнать, что пленный офицер — сын Сталина? Ведь был получен приказ в случае окружения снять с себя все знаки отличия.

Дочь Якова так и не знает, где могила отца, и существует ли она вообще. Версий, самых неожиданных, много. Свидетельства очевидцев появляются в печати до сих пор. Истинные они или мнимые — как их отличить?..

На допросы ценного пленника были брошены лучшие профессионалы. Молодой Джугашвили оказался достойным противником. Это много позже признал один из участников «обработки» немецкий капитан Штрикфельд:

« Хорошее, умное лицо со строгими грузинскими чертами. Держал себя выдержанно и корректно… Компромисс между капитализмом и коммунизмом категорически отвергал. Не верил в окончательную победу немцев ».

Среди прочих Якову часто задавали вопрос о связи его отца с сестрой Лазаря Кагановича Розой. Стремясь подогреть антисемитские настроения, немцы целые листовки «посвящали» этому браку. Хотя в действительности он не состоялся.

Слухи об увлечении вождя Розой Каганович возникли сразу после смерти Надежды Аллилуевой. Но и раньше Роза, не смущаясь присутствием жены Сталина, часто подолгу гостила у них на даче и в кремлевской квартире. Эта связь, как утверждают, стала ещё одной из причин самоубийства Надежды Аллилуевой.

После ее гибели ожидалось, что отношения любовников узаконит штамп в паспорте. По какой-то причине этого не произошло. Но карта Розы Каганович в кремлевской поликлинике стояла в ящичке семьи Сталина.

…Якова держали в концлагере. Затем, для контраста, перевели в Берлин, где поселили в шикарном отеле «Адлон», имевшем весьма специфическую репутацию.