Екатерина Юрьевская - Александр II. Воспоминания

Но в последних днях ноября северный ветер прогнал их с херсонесских берегов. Пришлось сменить скромный домик в Ливадии на пышные чертоги Зимнего дворца.

На обратном пути царь остановился в Москве, прибыв туда 1 декабря в 10 часов вечера.

Телеграмма, полученная им в пути от императрицы, его встревожила: Мария Александровна в течение последних нескольких дней страдала страшными припадками удушья.

Остановившись в Кремле, он тотчас телеграфировал императрице: «Прибыл благополучно в Москву, где теперь 14° мороза. Получил известие от тебя в Туле. Огорчен, что ты все в том же состоянии. Я утомлен и чувствую себя хорошо. Нежно обнимаю тебя. Александр».

«Прибыл благополучно в Москву…» Лучше ему было не приезжать туда совсем: спустя полчаса после отъезда государя с вокзала раздался страшный взрыв, от которого подходивший в это время поезд сошел с рельс. В этом поезде, где оказались выбитыми все стекла, находился багаж царя и помещался персонал императорской канцелярии.

Это был поезд свиты, который по расписанию должен был прийти на полчаса раньше поезда его величества. Но случайная порча паровоза около Харькова изменила порядок прибытия обоих поездов.

На глубине двух метров под балластом были обнаружены следы мины и обломки электрического прибора. Место нахождения снаряда соединялось подземным ходом в 24 метра длиной с маленькой избушкой, расположенной вблизи путей. Она была снята за несколько недель до того каким-то инженером, назвавшим себя Сухоруковым. После взрыва он скрылся.

Царь, узнав об опасности, которой он избегнул, воскликнул: «Что они имеют против меня, эти несчастные? Что они травят меня, как зверя?»

Покушение в Москве было началом новой тактики нигилистов. С этого времени все их планы и расчеты были направлены против особы императора.

17 февраля 1880 года в половине седьмого вечера население Петербурга было потрясено страшным грохотом. В то же время густое облако дыма поднялось над Зимним дворцом. Столовая во дворце была взорвана.

В этот вечер Александр II пригласил к обеду своего племянника Александра Баттенбергского, недавно избранного князем Болгарским. Но царь задержался немного, беседуя с ним в своем рабочем кабинете, и это случайное опоздание спасло ему жизнь.

Взрыв имел своим последствием множество жертв. Мина, заложенная в подвальном этаже дворца, разрушила караульное помещение, расположенное как раз под императорской столовой. 67 солдат были засыпаны обломками. Из них 19 были убиты и сорок восемь ранены. Комната императрицы, смежная со столовой, подверглась страшному сотрясению.

Мария Александровна незадолго до этого вернулась в Петербург. Отчаявшись в возможности выздоровления, удрученная частыми покушениями на жизнь своего супруга, императрица покинула Канны, несмотря на упорные увещевания врачей. Она хотела избежать по крайней мере ужаса одинокой смерти вдали от близких. Но в этот день, 17 февраля, страшный припадок удушья довел императрицу до летаргического оцепенения. Она не слышала взрыва и узнала о нем лишь на следующий день.

В верхнем этаже комнаты княжны Долгорукой также подверглись сильному сотрясению. Охваченная ужасом, она судорожно схватила детей и бросилась вниз к государю. Но на первой же ступеньке лестницы она столкнулась с Александром, первой мыслью которого было поспешить к ней на помощь.

Эжен Мельхиор де Вогюэ, состоявший тогда при французском посольстве, так изобразил общую панику:

– Те, кто пережил эти дни, могут засвидетельствовать, что нет достаточно сильных слов для описания ужаса и растерянности всех классов общества.

Из уст в уста передавалось, что 2 марта, в день годовщины освобождения крестьян, ожидаются чудовищные взрывы в разных частях столицы. Указывали даже, каким улицам грозит опасность. Многие семьи меняли квартиры; другие совсем покидали город.

Полиция, убедившись в своем бессилии, теряла голову. Правительственный организм был способен только на рефлективные движения.

25 февраля происходило под председательством государя чрезвычайное совещание в Зимнем дворце. К участию в этом важном заседании царь привлек наследника-цесаревича, великого князя Константина, председателя Государственного совета князя Горчакова, министров, начальника III отделения и генерал-губернаторов, получивших назначение в провинцию.

Царь, угрюмый, глухим хриплым голосом открыл заседание. Оно шло плохо, затягиваясь пустыми словами, противоречивыми мнениями и бесплодными взаимными упреками. Лишь один из присутствовавших, граф Лорис-Меликов, харьковский генерал-губернатор, сидел молча.

Когда царь обратился, наконец, к нему с предложением высказать свое мнение, он уверенно изложил свою политическую программу, в которой доктрины твердой власти и либеральные принципы сочетались в удачных формулах. Он заключил свою речь практическим предложением, к которому сводил всю свою систему.

– Важнее всего, – говорил Лорис-Меликов, – обеспечить государству единство управления. Для этой цели нужно все виды власти сосредоточить в руках одного человека, который пользовался бы полным доверием вашего величества.

Внезапно поднявшись, с блестящими глазами, как бы пробуждаясь от тяжелого сна, царь прервал докладчика. «Ты будешь этим человеком», – сказал он и закрыл заседание.

27 февраля был издан указ, которым учреждалась Верховная комиссия для охраны общественного порядка. Председателем ее был назначен генерал-адъютант граф Лорис-Меликов.

Роль этой комиссии была очень неопределенна, полномочия же председателя ее были довольно точно обозначены и чрезвычайно обширны. Ему были подчинены все административные власти; он пользовался правом распоряжения всеми общественными силами страны и являлся личным сотрудником императора во всех государственных делах. Ни один царь еще не облекал кого-либо из своих подданных такой обширной властью.

За какие заслуги получил граф Лорис-Меликов это необычайное повышение?

Армянин 55 лет, он, находясь на службе в кавказских войсках, достиг высоких чинов и блестящего служебного положения. Во время войны 1877 года Лорис-Меликов командовал одной из армий в Азии и овладел неприступной Карской крепостью. Впоследствии, во время эпидемии чумы на Волге, удачное выполнение этой трудной миссии дало ему возможность быть снова выгодно отмеченным общественным мнением. Наконец, после покушения Соловьева Лорис-Меликов был одним из шести генерал-губернаторов, этих великих проконсулов, которым государь поручил провести осадное положение. Он был назначен генерал-губернатором Харькова, считавшегося в то время гнездом анархистов. Незадолго до того там был убит прежний губернатор князь Кропоткин.