Виктория Балашова - Ванга

Петрич расположен вдали от болгарских курортов, от основных туристических достопримечательностей, таких как Рильский монастырь или София. Ванга ездила иногда в монастырь и в столицу: расстояние это вполне преодолимое, но современный турист в Петрич добирается редко. Может, слава Ванги пошла на спад, может, отпугивает более бедная, сельскохозяйственная часть страны, где количество телег на дорогах чуть ли не равняется количеству автомобилей. Дальше, уже на территории Македонии встречаются виды, куда более радующие глаз, впрочем, и тут преобладает сельское хозяйство. Две страны хоть и граничат друг с другом, но отличаются сильно, словно ты на соседнюю планету перелетел, а не 50 километров проехал.

И вот мы возвращаемся в 1942 год, когда Ванга с Любкой покинули знакомую Струмицу, чтобы начать новую жизнь. В первое мгновение Петрич им вовсе не показался другой планетой — они опять вселялись в обветшалую халупу. Бедность их преследовала по пятам, не отступая, не покидая своего печального поста у порога каждого жилища, в котором предстояло селиться сёстрам.

Что они ожидали увидеть? Сложно представить себе мечты молодых женщин, живших в такой нужде, что описать по сути невозможно: сытый голодного, как известно, не разумеет. Скорее всего, им просто хотелось вырваться из той обстановки, которая окружала их на протяжении десятилетий. Первые впечатления от нового окружения не заставили сестёр опустить руки: они привычно взялись за наведение порядка в доме, который им увиделся в следующем обличье: «Провисшая стреха, казалось, в любой момент могла обрушиться на головы прибывших. А перед домом расстилался большой запущенный двор. Прибывшие вошли в тёмный, длинный и грязный коридор. По обе его стороны располагалось по комнате, одна из них позднее стала спальней молодожёнов, а в другой Ванга принимала многочисленных посетителей. Сзади имелась ещё одна комната, которая служила кухней, спальней и вообще была помещением для нужд всех домашних. В ней стоял топчан, сколоченный из грубых досок, уложенных на четыре банки из-под керосина вместо ножек. Матраса не было, подушками служили шерстяные мешки, набитые кукурузными листьями. На этом топчане спала мать Димитра, бабушка Магдалена, которой в ту пору было лет семьдесят, трое детишек убитого сына и двое детей от других сыновей. Везде было грязно, запушено, убогая обстановка дополняла гнетущее впечатление».

Димитр был младшим из четырёх сыновей, на его попечении остались дети погибших братьев и пожилая мать, не способная вести хозяйство, он работал строителем-каменщиком. По воспоминаниям соседей, «Димитр Гушеров был одним из лучших каменщиков в округе». Но тогда его работа не приносила никакого дохода, так как шла война, и Димитр отбывал службу, да и не было у людей средств на новые дома.

К бедности Ванге и Любке было не привыкать. Ванга окружающей обстановки не видела, но привычно ощущала, словно и не уезжала никуда. Однако разница всё-таки была: рядом стоял Димитр, готовый помочь, принять на себя те дела, которыми когда-то занимался отец. Другим отличием являлось то, что в доме формально находилась и вторая хозяйка — пожилая мать Димитра. Сначала она не приняла невесту сына, считая, что слепая женщина не сможет нормально вести хозяйство. «Бабушка Магдалена с откровенностью, присущей простым людям, не скрывала разочарования от выбора сына». Ей самой было уже трудно заниматься домашним хозяйством, и она надеялась в невестки получить здоровую женщину, способную следить за домом. Соседи тоже не понимали выбора Ди митра. Правда, они были наслышаны о способностях Ванги, и любопытство пересиливало: всем хотелось поскорее «протестировать» ясновидящую из Струмицы: «...петричские жители осматривали её с ног до головы, вслух выражая сомнения относительно того, что слепая женщина сможет выполнять домашнюю работу и управлять по хозяйству». Подобная реакция свекрови и соседей ещё раз подтверждает то, что Димитр, судя по всему, вообще никого не предупреждал о грядущей женитьбе. Это подтверждает воспоминания Красимиры, которая утверждает, что Димитр быстро принял решение взять Вангу в жёны и явно не выглядел напуганным или приворожённым «ведьмой».

Обвенчались молодые 10 мая, вскоре после приезда. Ванга с первого дня начала доказывать, что она совсем не безрукий инвалид, который ни на что не способен. Любка привычно помогала сестре, беспрекословно выполняя её указания. Обе женщины не в первый раз проходили через подобное испытание: вычистить авгиевы конюшни для них было привычным делом: «они с Любкой стирали, мыли, начищали, перелицовывали и перекрашивали, и вскоре дом засиял чистотой». Ванга, по обыкновению, много шила — расшитые вышивкой занавески на окна, покрывала на кровати, салфеточки на стол. Характер у неё всегда отличался твёрдостью и даже жёсткостью, несмотря на весёлый, оптимистичный нрав. Она быстро навела порядок не только в доме: «Ванга запретила местным крестьянам собираться на их дворе и вести там торговлю. Сёстры расчистили двор, сразу стало заметно, что в доме появилась сноровистая и деловитая хозяйка». Свекрови тоже пришлось признать за Вангой лидерство в доме. Какие-то навыки оказались пожилой женщине неизвестными — учёба в Земуне давала о себе знать, Ванга могла многим дать фору. К тому же она прекрасно готовила, несмотря на слепоту: этот факт подтверждают многочисленные воспоминания, и вряд ли их стоит подвергать сомнению.

Ванга, действительно, до последних дней всех удивляла своей домовитостью и хозяйской хваткой. Она любила принимать гостей и от души угощала пришедших приготовленной под её руководством едой. Вот как описывают подобные приготовления в Рупите: «Ванга медленно обходит котлы и большой деревянной ложкой пробует бульон на вкус. “Сюда надо добавить немного петрушки, сюда — шалфея или травки”, — напоминает она поварам и идёт встречать своих гостей»; «если бы кто-нибудь видел, как она готовит и кладёт разные приправы в свои кушанья, он бы скромно замолчал». Ванга отличалась щедрой душой и гостеприимством, а также умением гостей принять и развлечь (она хорошо пела, а во время танцев отбивала ритм рукой по столу): «...она любила компании, юмор и всё земное».

По Петричу быстро разошлись слухи о переехавшей в их город прорицательнице и врачевательнице Ванге. Люди потихоньку начали ходить к ней за советами, точно так же, как доселе в Струмице. Ванга никому не отказывала. Гораздо позже она станет куда строже со своими посетителями, иногда будет отказываться с некоторыми разговаривать, но пока к ней шли простые люди, гигантская очередь в маленький дворик не стояла, и Ванга старалась помочь каждому. Впрочем, людей всё равно приходило много. Говорят, это не нравилось Димитру. Казалось бы, он сам ещё недавно приходил к Ванге за помощью, вполне возможно, даже хотел воспользоваться даром жены, но в своём доме видеть страждущих он не желал. Понять мужчину можно. Одно дело наблюдать за процессом со стороны, а совсем другое, в собственном маленьком домишке ежедневно сталкиваться с посторонними людьми. Однако Ванга успевала управляться по хозяйству, да и Любка активно помогала сестре. В пожилом возрасте её график был куда более плотным — сотни людей выстраивались у забора в очередь с ночи. Ванга вставала рано утром, с восходом солнца, и первые часы нового дня проводила одна. И только потом начинала приём. К вечеру или когда сильно уставала, прорицательница прекращала работу. «Вернувшись вечером из Рупите (Ванга перестала уезжать из Рупите только за год до смерти. — В. Б.), Ванга сразу шла в ванную, купалась, а потом мыла всё до блеска. И только потом поднималась в спальню. Как бы поздно мы ни возвращались, она никогда не изменяла раз заведённому порядку. У неё был образцовый порядок и в приготовлении пищи, и в питании».