Виктория Балашова - Ванга

В конце 1980-х — начале 1990-х годов к Ванге приезжало куда меньше знаменитостей, чем в самый пик её популярности. В 1970-е Людмила Живкова пыталась при помощи провидицы переманить на свою сторону представителей советской элиты, интеллигенции, чтобы продвигать свои идеи. Она прекрасно понимала, что без поддержки СССР никакая «Живая этика» или Белое братство не смогут прочно пустить свои корни в Болгарии. Ванга активно помогала подруге, а та активно снабжала провидицу «клиентами». Однако после начала перестройки люди почувствовали, как у них уходит почва из-под ног. Экстрасенсы, гадалки, ясновидящие снова стали популярны. В России среди знаменитостей того времени, конечно, следует упомянуть Анатолия Кашпировского. Его популярность простиралась и за пределами родины, поэтому в конце 1990 года ему организовали «гастроли» в Болгарию. Он был наслышан о Ванге и решил нанести визит «коллеге».

Надо отметить, что Ванга себя экстрасенсом не считала. «Она с недоверием и скептицизмом относилась к этой прослойке целителей, открыто сомневалась в их способностях... Разговор между Ван гой и профессором Врабкой Орбеновой, председателем Союза болгарских экстрасенсов [10] Ныне доктор медицинских наук В. Орбецова — председатель Содружества специалистов альтернативной медицины Болгарии. , проливает свет на истинное отношение пророчицы к ним. Орбецова приехала к Ванге, чтобы спросить, стоит ли издавать справочник о болгарских экстрасенсах. Вот ответ Ванги: «Боже! Боже! Боже! Ждут, пока у человека не отсохнет рука, и только тогда посылают его к врачу! Разве так можно? Экстрасенсы... Шарлатаны! И ты из них? Ты же учёная, есть ли у тебя время заниматься этой ерундой?» Новомодное слово явно раздражало Вангу, а может, она подсознательно видела в них конкурентов, но факт остаётся фактом — экстрасенсы чем-то ей не угодили. Впрочем, Кашпировский тоже открещивается от принадлежности к этой братии: «У него нет ничего общего с так называемыми “экстрасенсами”, “магами”, “колдунами”, “биоэнергетиками”, “ясновидцами”, “контактёрами с Космосом” и другими “целителями”, огромная масса которых родилась вследствие фантастической популярности его всемирно известных телеопераций и телепередач, в 1989 году заразивших людей огромным интересом и тягой к человеческим тайнам, побудив тысячи из них заняться психологическим лечением», — пишет на сайте Кашпировского академик Д. И. Шпаченко.

Сам Кашпировский высказывается о Ванге с большим почтением, видимо, тоже не причисляя её к вышеперечисленным категориям людей: «Ванга для меня уникальная личность, на десять, на сто голов выше любого “предсказателя” и “провидца” из стремительно нарастающей толпы желающих повторить её. Никого из них сравнивать с ней нельзя. Справедливости ради должен отметить, что в отношении Ванги существуют два феномена — феномен самой Ванги и феномен огромного количества людей, любящих, почитающих и боготворящих её. Разъединять эти два феномена невозможно. Они взаимно друга друга рождали, создавали и продолжают создавать до сих пор. Помню её сухие и горячие руки. Точно такие же, как и у меня. Подобных больше не встречал ни у кого. Незримый контакт и взаимная человеческая симпатия возникли у нас с нею с первых же слбв. Сразу же почувствовал её очень близким человеком, как только переступил порог. Говорить с ней было легко, без всякого напряжения».

Встречу Кашпировского с Вангой в Болгарии организовывал журналист Анго Боянов. Буквально на следующий год после знаменательного визита он написал книгу, которую назвал «Глазами Бога». По горячим следам журналист сразу решил ознакомить читателей с подробностями встречи. В предисловии Боянов сравнивает судьбы своих героев, приходя к выводу о том, что они потрясающе схожи (при внимательном чтении параллели находятся едва ли, но автора это не смущает). Журналист признает, что организовать встречу с Вангой было крайне сложно. Изначально задумывалось снять об этом событии целый фильм, но провидица категорически запретила снимать. Посредником между ней и Бояновым выступала племянница Красимира. «Никаких фильмов, — сказала Ванга во время телефонного разговора со своей племянницей. — Ты ведь знаешь, я не люблю сенсаций. Пусть Кашпировский приходит в гости, чтобы просто поговорить».

Прилетал Кашпировский в Софию в середине декабря, далее у него планировалось четыре сеанса в столице, а потом поездка в Рупите. Боянов приводит беседу Кашпировского чуть не дословно, так как, из-за запрета снимать фильм, всё записывал в блокнот. Сам Кашпировский признавал, что книга на русский язык переведена не очень хорошо, отчего некоторые пассажи трактуются людьми не совсем верно. «Тем более что, касаясь нашей встречи с Вангой, некоторые “доброжелатели” уже не раз позволяли себе в прессе и по телевидению сообщать неправду, вкладывая в уста Ванги слова, которые она обо мне никогда не произносила».

Из беседы Ванги с Кашпировским:

— Что ты предсказываешь? — например, спросила провидица, хотя, надо отдать должное, Кашпировский ничего никому никогда не предсказывал.

— Предсказывать — это не моё дело, — честно признался он Ванге.

— Анатолий, когда ты почувствовал, что сможешь лечить так много людей?

— Не знаю.

— Твои глаза, как четыре. Ты лечишь ими.

— Есть три вида глаз, — Кашпировский гнёт свою линию, — которые видят и которые страдают, а ещё которые завидуют, — избегая обсуждать свои собственные.

— Скажи мне, как ты лечишь? — поинтересовалась Ванга.

— Без операций.

— Куда уходит боль?

— Не знаю.

— Она уходит? ( напористо )

— Считаю, что она разрушается.

— Умертвляется. Ты умертвляешь боль. Она остаётся внутри, но она мертва, — объяснила Ванга Кашпировскому.

— Почему люди сходят с ума?

— По своей анатомии, — ответил Кашпировский, психиатр с огромным стажем работы, который мог бы просветить Вангу по этому вопросу, но она имела своё объяснение:

— От напряжения.

В беседе Ванга признает, что устала от людей, от того, что ей каждый день приходится принимать посетителей. Кашпировский ответил:

— Я тоже устал. Самая страшная усталость идёт от людей.

— Почему не откажешься? — спросила Ванга, хотя и сама призналась только что в усталости от людей...

Жени Костадинова пишет, что Ванга «приняла его любезно, но сдержанно, а он, ошеломлённый её даром, не знал, о чём прежде всего её спросить». Сложно себе представить Кашпировского ошеломлённым, но как бы ни было, эта встреча также вошла в анналы истории, как остальные встречи с известными людьми — с массой оговорок, разночтений и интерпретаций.