Надежда Михновец - Три дочери Льва Толстого [litres]

Образ Черткова в дневниковых записях самой Софьи Андреевны и в ее устных отзывах, относящихся к лету и осени 1910 года, был неизменным: близкий друг и единомышленник Льва Толстого представал в них человеком грубым и глупым, идолом и злым фарисеем, сатаной или дьяволом. Жгучая ненависть к Черткову стала в те месяцы причиной безумных поступков Софьи Андреевны, а неустанная борьба с ним – ее основной целью и болезненной идеей фикс.

При появлении Черткова в яснополянском доме она испытывала крайнее нервное напряжение. Доходило до того, что графиня подслушивала разговоры Толстого с ним, притаившись на балконе яснополянского дома. Своего мужа, Черткова и дочь Сашу то и дело подозревала в заговорах против себя. Иногда Софья Андреевна бесцеремонно вмешивалась в разговоры Толстого с гостями и бестактно вела себя с Чертковым, а затем, по существу, запретила мужу встречаться с ним.

В своей борьбе с Чертковым Софья Андреевна не останавливалась ни перед чем. С гостями Ясной Поляны и с живущими в доме она неустанно делилась своим предположением об особого рода влечении Льва Толстого к Черткову. Было ли это проявлением болезненно-истерического ее состояния либо намеренным решением грязной сплетней наносить удары по репутации Толстого, теперь можно только предполагать. Графиня, конечно же, встречала отпор, дочь Александра призывала: «…я прошу тебя вспомнить, что я твоя дочь и что я не желаю быть просвещенной в таких вещах своей матерью, а главное, не хочу слышать такую гнусную, гадкую небылицу про своего отца, прошу тебя замолчать…» [621] Толстая А. Л. Дневники. М., 2015. С. 119. Запись от 3 августа 1910 г.

Жена словно подталкивала мужа уйти из дома, как-то она довела его до сердечного приступа. О своем отчаянном состоянии отец рассказал Александре: «Она принесла читать какие-то гадости обо мне… я умолял, просил ее не читать. Но она все читала. Я ушел от нее, запер все двери, она зашла с балкона; стала прощения просить. Я хотел уехать, на волоске от этого был…» [622] Там же. С. 120. Запись от 3 августа 1910 г. Софья Андреевна Толстая читала мужу строки из дневника его молодости, превратно трактуя слова об интересе к мужчинам. Софья Андреевна часто теряла власть над собой: «Я так и видела их в своем воображении запертыми в комнате, с их вечными тайными о чем-то разговорами, и страданья от этих представлений тотчас же сворачивали мои мысли к пруду, к холодной воде, в которой я сейчас же, вот сию минуту могу найти полное и вечное забвение всего и избавление от моих мук ревности и отчаяния!» [623] Толстая С. А. Дневники. Т. 2. С. 217–218. Запись от 16 октября 1910 г. Размышляя над драматическими яснополянскими событиями, Сергей Львович Толстой писал, что Софье Андреевне действительность «представлялась как бы в кривом зеркале, а временами она (Софья Андреевна. – Н. М. ) теряла самообладание, так что в некоторых ее словах и поступках ее нельзя было признать вменяемой» [624] Толстой С. Л. Очерки былого. С. 240. . С Чертковым в истории жизни Софьи Андреевны были связаны самые драматичные страницы. В 1910 году Софья Андреевна подвела неопровержимо точный итог: «Он у меня отнял душу моего мужа» [625] Толстая С. А. Дневники. Т. 2. С. 183. Запись от 21 августа 1910 г. .

Еще до принятия окончательного решения, 14 июля 1910 года Толстой написал жене о том, что обусловило их семейную драму, и указал: «Главная причина была роковая та, в которой одинаково не виноваты ни я, ни ты, – это наше совершенно противуположное понимание смысла и цели жизни» [626] Толстой Л. Н . Полн. собр. соч. Т. 84. С. 399. .

И вот 22 июля 1910 года в лесу близ деревни Грумант состоялось окончательное подписание Толстым документа о завещании, Александра Львовна становилась распорядительницей всего его литературного наследия. Приведем полный текст завещания Л. Н. Толстого: «Тысяча девятьсот десятого года, июля (22) дватцать [627] Так написано в тексте. второго дня, я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай моей смерти, делаю следующее распоряжение: все мои литературные произведения, когда-либо написанные по сие время и какие будут написаны мною до моей смерти, как уже изданные, так и неизданные, как художественные, так и всякие другие, оконченные и неоконченные, драматические и во всякой иной форме, переводы, переделки, дневники, частные письма, черновые наброски, отдельные мысли и заметки – словом, все без исключения мною написанное по день моей смерти, где бы таковое ни находилось и у кого бы ни хранилось, как в рукописях, так равно и напечатанное и притом как право литературной собственности на все без исключения мои произведения, так и самые рукописи и все оставшиеся после меня бумаги завещаю в полную собственность дочери моей Александре Львовне Толстой. В случае же если дочь моя Александра Львовна Толстая умрет раньше меня, все вышеозначенное завещаю в полную собственность дочери моей Татьяне Львовне Сухотиной» [628] Толстой Л. Н . Полн. собр. соч. Т. 82. С. 227. .

Что двигало Чертковым, стоящим за всеми этими событиями? Чертков, по мнению Сергея Толстого, «был убежден в том, что передача Львом Толстым своих произведений на общую пользу имеет громадное общественное значение, так как это должно способствовать удешевлению и доступности этих произведений для широких масс». Если же эта передача не состоится, то Чертков, как справедливо замечал Сергей Львович, понимал, что «будет даже отстранен от дела, составлявшего главный интерес его жизни» [629] Толстой С. Л. Очерки былого. С. 247. .

31 июля Толстой дополнил и подписал подготовленную Чертковым объяснительную записку к завещанию, согласно которой тому после смерти писателя должны быть отданы все рукописи и бумаги для их пересмотра, выборки и подготовки к изданию [630] См.: Толстой Л. Н . Полн. собр. соч. Т. 82. С. 227–228. .

Вопрос о необходимости публичного объявления Львом Толстым Софье Андреевне и другим членам семьи завещания с осени 1909 года стал предметом горячей дискуссии между его единомышленниками – Бирюковым, Чертковым, Александрой Львовной. 11 августа 1910 года Толстой нашел необходимым сообщить только старшей дочери о свершившемся акте окончательного подписания бумаги с завещанием.

Александра с облегчением приняла это известие, добавив в разговоре с сестрой, что «с семьей уже, конечно, придется порвать и поставить крест на… отношения с ними» [631] Толстая А. Л. Дневники. С. 138. Запись от 12 августа 1910 г. . Младшая сестра увидела: Татьяна не вполне одобряет сделанное, «особенно потому, что отданы все (и до 81-го года) сочинения» [632] Там же. С. 140. Запись от 12 августа 1910 г. . В октябре Татьяна Львовна вернулась к этому вопросу и написала младшей сестре. На содержание этого послания Александра отреагировала дневниковой записью, отметив, что сестра «не сочувствует распоряжению, которое сделал отец, что она не сочувствует этому и потому, что надо будет обращаться к отрицаемому нами правительству, и еще потому, что это огорчит всю семью и вызовет озлобление в них» [633] Там же. С. 185–186. Запись от 20 октября 1910 г. . Татьяна Львовна хотела, чтобы Александра показала это письмо отцу. Однако Чертков категорически возразил, узнав от последней о содержании послания и сопровождавшей его просьбе.