Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Его слова стали лишь открытым подтверждением того, что я узнавал по мере взросления: наивысшие наши ценности – равенство, справедливость, истинное правосудие – мы защищали ради себя, а не ради Бога. Я уверен, что для меня, как и для многих людей моего поколения, президент Кеннеди напомнил, что наш долг состоит в том, чтобы сделать мир лучше. И это было нечто, о чем я уже задумывался.

В старших классах, как и у всех подростков, у меня в голове крутились пара фантазий в стиле Уолтера Митти [7] Уолтер Митти – герой рассказа Джеймса Тербера. В своих мечтах Уолтер Митти уносится далеко за пределы скучной реальной жизни. – Примеч. ред. . Одной из них была мечта стать профессиональным футболистом. Другая – заслужить общественное признание, вершить великие дела и войти в историю, сделав что-то хорошее. Нужно было еще постараться, чтобы понять, какая из них была более несуразной. Когда я перешел в старшую школу, я весил 140 фунтов [8] 63,5 кг. – Примеч. пер. , а политические связи моей семьи не распространялись даже на местный школьный совет.

Но эти отрезвляющие факты не охладили моего юношеского пыла. Во время самостоятельных занятий ближе к концу третьего года обучения в Арчмере я пошел в библиотеку, достал «Справочник Конгресса» и начал просматривать биографии. Я хотел знать, кем были эти мужчины и женщины, которые попали в Вашингтон. Как им это удалось? Мне бросилось в глаза то, что в большинстве своем это были выходцы из зажиточных семей с положением в обществе. Те же, кто проложил дорогу самостоятельно, в основном были юристами. Это и определило мой курс.

Вероятно, в первый год учебы в колледже я слишком увлекался футболом и знакомствами с девушками, которых вокруг было много. После суровых условий Арчмера в колледже было легче. В любом случае я не выделялся на фоне других. Когда появились мои оценки за первый семестр, отец и мать сказали, что я не буду участвовать весной в футбольных соревнованиях. Отец не хотел, чтобы я провалил учебу: «Помни, Джоуи, ты должен вести себя как студент. Никто не сможет отобрать у тебя твою степень». Однажды отец зашел в мою комнату в общежитии и увидел, что, надев бейсболку, я развалился на кровати. В комнате был беспорядок, и повсюду валялись украденные дорожные знаки. Ни одного открытого учебника видно не было. «Так вот, значит, – покачав головой, произнес он, – что такое “колледж”».

Но в течение первых двух лет я так и не взялся за учебу всерьез. Мне даже дали условный срок за то, что я однажды облил советника пеной из огнетушителя. Я проводил много времени в общей комнате со своими друзьями, где всегда можно было найти интересного собеседника. Иногда мы спорили на тему политики, обсуждая движение за гражданские права чернокожих, операцию в бухте Кочинос, встречу Кеннеди с Хрущевым, Карибский кризис, будущее свободного мира. Еще больше нас интересовало наше собственное будущее. Однажды я задал такой вопрос: «Парни, вот если вам после выпуска придется выбирать: или должность в компании DuPont, с приличным стартовым окладом, гарантией от увольнения, но заработком не более 40 000 долларов в год (что было совсем неплохо в 1962 году), или работа на полставки, без гарантий, но и без ограничений возможности заработать деньги. Что бы вы выбрали?» Большинству пришлось по душе место с гарантиями. Я сказал им, что они рассуждают как инженеры. И что я выбираю риск.

Я сидел в общей комнате и участвовал в спорах вместо того, чтобы заниматься. Но я считал, что достаточно было бы закончить обучение через четыре года, сдать вступительные экзамены, и я был бы зачислен в школу права. Я знал, что мне это по плечу. Но зачем мне высшая математика? Или естественные науки?

В первом семестре третьего года обучения я слегка заволновался. Принимая во внимание мою успеваемость, не было уверенности, что я смогу поступить в престижную школу права. Поэтому я решил поговорить с молодым профессором факультета политологии Дэвидом Ингерсоллом. По его мнению, в данной ситуации единственным способом произвести впечатление при поступлении была демонстрация моих способностей. Я сам загнал себя в угол, и оставалось всего три семестра, чтобы исправить ситуацию. Пришлось увеличить нагрузки и отлично справляться с ними.

Поскольку я взял на себя это обязательство, я выполнил его. В последующие два семестра я выдержал учебную нагрузку в тридцать семь часов с удовлетворительными оценками, несмотря на то что предпринял еще одну попытку играть в футбол. Я не играл два года, но тренеры удивились, как быстро я прогрессировал. После ежегодного весеннего матча в апреле казалось, что у меня есть шанс стать защитником. Я никак не мог дождаться следующего сентября. В своем воображении я уже видел, как наступает осень. Поэтому я чувствовал себя превосходно, когда отправился во Флориду на весенние каникулы после всех тренировок. Эта поездка все изменила.

Мы с друзьями на машине отправились в Форт-Лодердейл. Наличных у меня было не много, и девушки из Делавэрского университета, арендовавшие целый дом для своей большой компании, разрешили мне жить там. Но после двух дней пляжного отдыха я заскучал. Там была половина нашего кампуса. Это были те же люди, только менее одетые и более пьяные. А я не пил. И вот на второй день на пляже я разговорился со своим другом из Уилмингтона Фредом Сирсом, который уже заканчивал обучение, и еще одним парнем из футбольной команды. Должно быть, Фред тоже скучал.

– А что, Джо, ты когда-нибудь ездил в Нассау?

– Хм, нет. На самолете мне летать не доводилось.

– Ну, за двадцать пять баксов мы можем взять билет туда-обратно у Caribe Air.

Остатки от восьмидесяти девяти долларов, полученные в качестве налогового вычета, жгли мне карман, поэтому мы втроем быстро собрались ехать. Мы решили, что если не найдем места для ночлега, то вечером вернемся, и следующим же утром вылетели на остров Парадайз, в Нассау.

По пути из аэропорта мы встретили еще одну компанию студентов колледжа, и они согласились приютить нас на ночь в арендованном ими доме. Но мы не остались скучать с ними. В первый же день в Нассау мы сразу отправились на пляж. На острове Парадайз прекрасные пляжи с белым песком, но пройти мы могли только на городской пляж. Там мы были единственными студентами колледжа, и рядом, отгороженная забором из рабицы вплоть до самой воды, располагалась роскошная розовая громада British Colonial Hotel. Только гости отеля могли пройти на тот пляж, но мы были твердо намерены пробраться туда. Мы взяли три полотенца, которые гости отеля повесили сушиться на забор, и, обернув их вокруг себя так, чтобы символика British Colonial была хорошо видна, прошли через главный вход мимо охранников. Мы держались как местные, и это сработало.