Борис Фёдоров - Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы…

Но все-таки я старался выбрать удачный момент для вбрасывания «дерьма» – когда шеф был в боевой форме.

От Филатова же – одна головная боль. Борис Николаевич даже жаловался:

– Смотрю на него и не слушаю. Когда он говорит, у него во рту будто две мухи сношаются. Он приносит с собой огромную папку бумаг и начинает мне про них рассказывать. Я намекаю ему: «Ну это же ваши вопросы, сами должны решать», а он не понимает.

Доходило даже до того, что шеф в открытую просил:

– Половину бумаг отложите в сторону и оставьте у меня.

– Какую половину? – уточнял Филатов.

– Да любую! – совершенно серьезно отвечал Президент.

…Окончательное решение самому идти на выборы было принято в конце 1995 года. Точку в длинной цепи сомнений и долгих раздумий поставила Семья:

– Папа, только ты, и больше никто!

И Наина Иосифовна, которая еще совсем недавно уговаривала мужа: «Боря, бросай политику», – теперь благим матом причитала: «Боря, кроме тебя, некому».

Семья вкусила благополучие, комфорт, бесконечное внимание и не всегда заслуженное преклонение. А Татьяна, младшая дочь, родившая второго сына, опять забеременела – теперь уже властью.

Весной 95-го в президентском самолете глава МИДа Андрей Козырев завел разговор с Борисом Николаевичем о грядущих выборах. Он считал, что пришло время к ним готовиться. Хотя бы подыскивать людей, имеющих представление о выборных технологиях.

– Ну что вы мне все это говорите! Занимайтесь, – отмахнулся шеф.

– Значит, вы мне это поручаете? – уточнил Козырев.

– Поручаю вам это.

Вскоре Андрей пришел ко мне и сказал, что у него есть классный специалист в этой области – посол в Варшаве Кашлев. Мы познакомились. Кашлев не скрывал, что профессионально выборами никогда не занимался. Видел, как проходила президентская кампания Валенсы, Квасьневского, знал их имиджмейкеров, рекламистов. Но, к сожалению, дальше общих разговоров дело не продвинулось.

Андрея Владимировича сняли с поста министра иностранных дел. Президент отставил его поспешно, без объяснений. Я несколько раз подходил к шефу и просил:

– Борис Николаевич! Примите Козырева, хотя бы на пятнадцать минут. Покажите народу, мировому сообществу, что первого российского министра иностранных дел вы просто так не вышвырнули на улицу, никуда не устроив.

Шеф каждый раз со мной соглашался, но потом эта моя последовательная назойливость ему надоела:

– Видите, сколько у меня работы? Я никак не найду время для встречи, – выговаривал он с раздражением.

Увы, я видел…

Выборы неумолимо приближались, но мы пока не ощущали цейтнота.

Как-то после возвращения Президента из поездки по стране (мы были в Калуге) ко мне прямо в аэропорту «Внуково-2» подошел Чубайс и попросил уделить ему несколько минут. До этой встречи я никогда прежде не разговаривал с этим человеком лично и поэтому сразу обратил внимание на его специфическую манеру глубоко придыхать после каждой произнесенной фразы. Он напоминал мне пионера-отличника, стремящегося выпалить выученный урок побыстрее, чтобы не разочаровать учительницу.

Мы отошли в сторону, и он заговорил о выборной кампании. Рейтинг Бориса Николаевича очень низкий, едва не нулевой, никто из профессионалов не хочет браться за столь бесперспективного кандидата, так как вероятность выигрыша ничтожна. А Чубайс, несмотря на стартовые показатели Президента, все-таки в него верит и готов всех аналитиков на ноги поднять, всех своих сподвижников воодушевить ради повторного президентства Ельцина.

Короче, Чубайс предлагал свои мозги, способности и услуги в качестве вклада в победу Ельцина. Зная отношение шефа в ту пору к непопулярному первому вице-премьеру, я ничего на предложение не ответил.

Накануне Нового года у Бориса Николаевича случился очередной инфаркт, и мы опять спрятали его в санатории в Барвихе. Всех одолевали сомнения: что делать с выборами, можно ли в таком состоянии выдвигать Ельцина? Ведь после инфаркта врачи рекомендуют абсолютный покой, тем более если пациент далеко не молод.

А выборы – это все, что угодно, но только не покой.

Окружение очень переживало, старалось вселить уверенность в шефа. Сосковец, Тарпищев, Бородин, Барсуков и другие приезжали в Барвиху проведать его практически каждый день. Если к Президенту не допускали врачи, все равно приезжали с букетами цветов, справлялись о здоровье и отправлялись обратно. Я, естественно, тоже приходил, пожимал вялую руку и всячески поддерживал, а прощаясь, говорил: «Не волнуйтесь, победа будет за нами».

Фальши в моих словах не было. С Ельциным работали великолепные врачи. Они не обращали внимания на капризы шефа, на злобный тон его замечаний, на вечное нытье. Я не сомневался, что наши доктора поставят Президента на ноги.

Иногда Борис Николаевич грустно спрашивал:

– Как там у вас дела на работе? Что нового?

И я рассказывал. Он любил слушать про взаимоотношения между его подчиненными. Барсуков, обладающий памятью калькулятора, причем в любой валюте, цитировал выдержки из зарубежных публикаций: кто и как оценивает возможности Президента России на предстоящих выборах. Шеф обожал разговоры о себе. Это, видимо, сугубо возрастное качество.

В одно из таких посещений Президент, еле оторвав голову от подушки, обреченно произнес:

– Александр Васильевич, я все-таки решил идти на вы-боры.

Я поддержал его:

– Борис Николаевич, мы в этом не сомневались. Конечно, если бы у вас был преемник, вы могли спокойно уйти на пенсию и знать, что он продолжит ваше дело. А раз его нет, не ваша в этом вина. Может, президентство – это ваш крест? Придется нести его дальше. Всю жизнь… Может, даже быть «святым» Президентом.

Мои слова он выслушал с блаженным выражением лица.

– А как вы посмотрите, если я руководителем своей избирательной кампании поставлю Олега Николаевича Сосковца? – спросил Ельцин.

Я усомнился:

– Борис Николаевич, а как же правительство? Он же один из немногих, кто там по-настоящему работает!

Незадолго до этого я получил любопытную справку – кто из вице-премьеров и сколько обрабатывает документов. У Олега Николаевича были стахановские показатели. Он перекрывал нормы в несколько раз. Три тысячи бумаг за год!

…Шеф посмотрел на меня с циничной ухмылкой:

– А мне наср…ть на это правительство, мне главное – выборы выиграть.

– Ну, тогда лучшей кандидатуры не найти. Сосковец вам предан и будет вкалывать в полную силу, – согласился я.

О разговоре в Барвихе я рассказал Олегу в тот же вечер. Он оторопело воодушевился:

– Ну, мы завернем!

Решение было принято, и мы начали размышлять: стоит уходить Сосковцу с должности или он может совмещать предвыборную деятельность с работой в правительстве? В конце концов решили, что с должности уходить рановато. Перед глазами был пример одного из лидеров движения «Наш дом – Россия» – Сергея Беляева. Как только он оставил пост председателя Госкомимущества и окунулся в политику, так сразу региональное начальство потеряло к нему всякий интерес.