Наталья Бондарчук - Сергей Бондарчук. Лента жизни

«Мама, объясни отцу, что я не смогу без театра, – умолял Сергей Татьяну Васильевну, которая была на стороне сына… – Скажи ему, что если и не даст денег на дорогу, я уеду в Москву без них…» Убедившись, что намерение сына серьёзно, отец наконец смирился и благословил: «Только будь, Сергей, актёром, а не комедиантом!»

Сергей поехал в Москву с другом Толей. Они вместе готовились целый год к Москве: читали журналы, смотрели фильмы. Москва ошеломила. Толпы людей, переполненные трамваи. С Курского вокзала пришли ребята к Никитским Воротам, а потом и к театру Революции. Поглазели на афиши, на портреты вождя… Везде были очереди, длинные и безликие. Москвичи мчались по улицам, ни с кем не здороваясь, бросались в трамваи, суетясь повсюду. «Как мураши, – заметил Толя. – Куда бегут? Зачем?» Друзьям приходилось встать в очередь в общественный туалет и к колонке с водой, чтобы помыть руки. Только квас им понравился да мороженое в вафельном стаканчике. Три мучительных дня ходили они по улицам Москвы. И опять толпы куда-то спешащих людей, которым судьба двух юношей из Ейска была безразлична. И такими же чужими, негостеприимными казались друзьям улицы, огромные здания, украшенные огромными портретами вождя. Ночевали они на скамейках бульвара. В первый вечер, когда зажглись огни в окнах, на фонарях, почувствовали себя в какой-то сказке. Сказке, где не было для них ролей. Полуголодные, бесприютные, они так и не решились переступить порог театрального училища. «На порог училища даже ступить было страшно, – признавался позже Сергей Фёдорович. – Не от неуверенности в своих силах… Это сложнее. Это – от сопоставления себя, своих возможностей с идеалом… Это вечное моё “смогу ли?”». Но Сергей не мог вернуться в Ейск под грозные очи отца и признаться ему в своей трусости, а ведь придётся сказать ему правду.

Он простился с приятелем на перроне Ростовского вокзала и пошёл наниматься на работу в драматический театр. Не взяли, посоветовали пойти в театральную студию. Но там приём документов уже был закончен. Судьба загнала Сергея в угол. Им овладели злость, стыд, доходящий до отчаяния. И в этом состоянии он всё-таки настоял, чтобы его прослушали. На его счастье среди педагогов нашёлся один, который уступил желанию черноглазого парня из Ейска. Им оказался один из ведущих педагогов училища Алексей Матвеевич Максимов. Но перед ним Максимов решил прослушать ещё одного абитуриента. Молодой человек встал перед Максимовым и произнёс: «О, великое искусство, прими мои первые шаги!» Серёжа не мог удержаться от улыбки и вдруг, неожиданно для себя, признал в абитуриенте Николая Дупака, того самого, которому он старался подражать ещё в Таганроге. Максимов сумел разглядеть в Сергее Бондарчуке, несмотря на изрядную помятость брюк и рубашки абитуриента, огненные глаза, задушевность интонаций, словом – увидеть в нём артиста. Так Сергей оказался в числе студентов театрального училища в Ростове-на-Дону. Сергей Бондарчук сам подошёл к Николаю Дупаку и сказал: «О, великое искусство, давай с тобой объединяться. Будем и жить в одной комнате. Ты – артист Таганрогского театра, а я – артист Ейского театра». Так началась их студенческая дружба, продолжавшаяся всю их жизнь. Разве думал тогда юноша из Таганрога, что по прошествии многих лет станет директором легендарного Театра на Таганке. Сам Николай Дупак вспоминал о времени их студенчества: «Бондарчук курил. А сигарет не хватало. Вернее, не хватало денег на них. Он мог мне сказать: “Микола, пошли погуляем”. А “погулять” у нас называлось – пойти на автобусную остановку и пособирать бычки, которые не докурил кто-то. Мы их собирали, приходили домой, он всё это шелушил, подогревал на печке и цыгарки крутил. Потом курил. В конце марта к нам приехали два молодых человека, присмотрелись ко мне, сделали несколько фотографий и уехали. Через неделю получаю телеграмму: “Прошу срочно прибыть на пробы в роли Андрея для кинофильма “Тарас Бульба”. Александр Довженко”. В этот же день наша студенческая жизнь с Сергеем прервалась».

Первый учитель Сергея Бондарчука и наставник его в Ростовском театральном училище, впоследствии – народный артист УССР Алексей Матвеевич Максимов, говорил, что вдохновение никогда не приходит само. Его не надо ждать, как манны небесной. Только ежедневная работа актёра над собой способна вдохновлять на создание образов, ибо основой вдохновения являются три кита: талант, желание и знание. Талант артиста, говорил Максимов, есть у каждого человека. У одного его больше, у другого поменьше. Даже тот, кто способен феноменально быстро решать сложнейшие математические задачи и не подумывал никогда стать актёром, хоть раз в жизни пытался играть роль другого человека – на вечеринках ли, на чьей-либо свадьбе… И у него могло это недурно получаться. Но не было у него желания развивать в себе это качество, ибо все помыслы были связаны с математикой. Он развивал логическое мышление, рациональную сторону своего дарования. Человек же, возжелавший стать актёром, ежедневными репетициями и упражнениями пробуждает в себе открытые и дремлющие до поры способности полнейшего перевоплощения и тем самым развивает способность эмоционально воспринимать мир. Но без знания, то есть без своего и чужого накопленного опыта и постоянного его пополнения и развития, талант мельчает, сходит на нет.

Юный студент тщательно записывал слова наставника в особую тетрадь. Эти записки Сергей Фёдорович Бондарчук вёл всю жизнь. Его любимыми педагогами в училище были: Вера Михайловна Балюнас и сам Алексей Матвеевич Максимов. Училище было при театре. Он был совсем новый, построенный в 1935 году. Это было первое театральное здание, построенное в Советской России. Вот как описывали его тогдашние газеты: «С внешней стороны он напоминал каменный грудастый трактор с гусеницами из стекла и ослепительным мраморным радиатором. Легчайшие стеклянные галереи… Так выглядит новый драматический театр в Ростове».

И действительно, театром невозможно было не восхищаться – мраморные лестницы и колонны, ложи, отделанные серым орехом и чинаром, изящная мебель. Новый театр стал самым большим не только в Советском Союзе, но и в Европе. Зрительный зал вмещал 2200 человек, был ещё и концертный зал на 825 человек. В оркестре могли разместиться 100 музыкантов, площадь сцены превышала 1100 кв. м, театр был оснащён по последнему слову техники. За год до поступления Сергея Бондарчука в Ростовское училище в театр был направлен именитый московский режиссёр Юрий Завадский. Он привёз в Ростов лучших своих артистов: Николая Мордвинова, Веру Марецкую, Ростислава Плятта. В одном из писем Юрий Завадский писал: «Такого театра по масштабам, по роскоши отделки, по возможностям, таящимся в нём, нет в нашей стране». Четыре года, в которые творили ставшие впоследствии народными артистами СССР театральные деятели, впоследствии были названы «Золотым веком ростовской драмы». Правда, и минусы в новом театре были. Плохая акустика. Марецкая сорвала на сцене голос, перенесла три операции на связках. Вскоре дефекты акустики были сведены к минимуму. Конечно, закулисье театра поражало Сергея и притягивало. Он ещё помнил свой восторг от театров в Таганроге и Ейске, но здесь… «Игровой пол» состоял из пяти кругов, вращавшихся в обоих направлениях, и пяти площадок различной величины, передвигавшихся вверх и вниз. Вся эта конструкция приводилась в движение при помощи 150 моторов и 40 электроповозок, доставлявших мебель, бутафорию и декорации из боковых «карманов» сцены. В постановке пьесы Ромашова «Бойцы» по сцене свободно передвигался военный автомобиль. А в «Любови Яровой» по пьесе на сцене стоял трёхэтажный дом, балконы которого на всех этажах являлись «игровыми точками». Но всё это великолепие нужно было подчинить его величеству «мастерству актёра». В училище студенты осваивали систему Константина Сергеевича Станиславского.