Константин Ковалев - Евдокия Московская

В Вознесенском соборе похоронены почти все великия княгини, начиная от Евдокии и до восемнадцатого столетия. Древнейшая и богатейшая гробница самой основательницы. Помещается у правой стены церкви недалеко от боковой южной двери. Всех гробниц в соборе 35 (на самом деле их оказалось намного больше. — К. К.-С.).

В этом монастыре скончалась мать Михаила Фёдоровича, инокиня Марфа. Здесь же пребывала несколько времени Мария Мнишек, невеста Лжедмитрия, и инокиня Евдокия, первая супруга Петра Великаго. Монахини монастыря издревле занимаются различными рукодельными работами.

Ворота монастырския, по древнему обычаю, запираются во всю первую неделю Великаго Поста».

Год 1393-й не раз возникает в исследованиях историков. Упомянутый нами А. А. Воронов не утверждает, но пишет, следуя историку Зверинскому, без приведения источников: «Вознесенский монастырь был основан в 1393 г. вдовой Дмитрия Донского, великой княгиней Евдокией Дмитриевной, дочерью суздальского князя Дмитрия Константиновича, через четыре года после смерти в 1389 г. своего прославленного супруга, победителя монголо-татарских войск в битве на Куликовом поле, принявшей незадолго до своей кончины в 1407 г. иноческое имя Евфросинии. (Дата основания монастыря несколько отличается у разных исследователей в пределах 20 лет: 1387 — Сытин; 1393 — Зверинский; 1407 — Денисов)».

Подробности появления обители в Кремле ещё долгое время будут беспокоить исследователей. В своей книге «Седая старина Москвы» историк XIX века И. К. Кондратьев писал: «Но если прямые известия летописей об основании Евдокией Вознесенского монастыря не совсем определённы, то взамен их мы имеем другие места из летописей, хотя и не прямо указывающие на то, но тем не менее не оставляющие никакого сомнения, что Евдокия была не возобновительницей Вознесенского монастыря, а его первоначальной основательницей и что он не просто обновлён ею после пожара, а вновь устроен, основан, заложен. Так, в том же сказании о жизни Евдокии при описании шествия её в монастырь для пострижения мы читаем, что она «пойде из своего царского дому в монастырь, его же сама создала во имя Христова Вознесения». При описании её погребения опять говорится, что она положена была в церкви Вознесения, «в своём монастыре». Сама глава сказания о житии Евдокии, где так кратко и неопределённо упоминается об основании ею Вознесенского монастыря, имеет следующее заглавие: «О поставлении церквей и начале Вознесенского монастыря». Ясно, что летописец под словом «возгради» разумел основание, начало Вознесенского монастыря, а не возобновление его. Далее в летописях при описании преставления Евдокии читаем: «Того же лета (1407 г.) июля в 7 день преставися великая княгиня Евдокия и положена бысть в монастыре у Вознесения, иже сама заложила». В прологе жития Евдокии говорится, что она «пречестную иноческую обитель воздвиже во имя Боголепного Вознесения».

При таких ясных указаниях источников вышеприведённое выражение «Степенной книги» — «монастырь честен возгради» мы имеем полное право понимать и объяснять не в смысле возобновления, а в полном смысле основания и устроения новой обители, которой прежде, до Евдокии, не существовало».

То была, конечно же, заветная мысль великой княгини. Обстоятельства её жизни складывались именно в таком направлении.

«Предполагаемый монастырь, — пишет историк ХIХ столетия Кондратьев, — независимо от общей его цели, она хотела сделать местом своего успокоения от земных трудов и забот, тайным свидетелем своих подвигов в настоящей жизни и покоищем после смерти. Впоследствии её монастырь получил то же назначение, как и Архангельский собор: как последний был местом погребения московских великих князей, так и монастырь, основанный Евдокией, сделался усыпальницей для великих княгинь… Очень вероятно, что и это его последнее назначение заранее было предположено Евдокией».

Место для основания монастыря было избрано Евдокией у Фроловских ворот неслучайно. Избрание это имело своё основание: место это было памятно для вдовствующей великой княгини тем, что здесь она встречала после Куликовской битвы победоносного своего супруга и отсюда же провожала его на доблестный подвиг. На этом месте прежде были дворец Дмитрия Ивановича и терема Евдокии, откуда, по сохранившимся известиям, она смотрела вслед своему супругу, когда он с войском удалялся из Кремля. Надо полагать, что этот дворец, пострадавший в нашествие Тохтамыша, Евдокия решилась возобновить и обратить в кельи для инокинь. Такое предположение имеет тем большую вероятность, что в царствование Василия Дмитриевича царский дворец находился уже за Успенским собором. Там же находились и терема Евдокии.

«Вознесенский монастырь, — продолжает свой рассказ Кондратьев, — по крайней мере, к концу жизни его основательницы, стал вполне устроенным и совершенно готовым, так что она могла поступить в него, принять в нём пострижение и предаться подвигам духовной жизни.

Каменная церковь Вознесения, заложенная Евдокией незадолго до её смерти, по причине истребления её от пожара и по другим обстоятельствам окончена спустя 60 лет после её закладки, 20 мая 1407 года (день указан спорно, о чём далее. — К. К.-C.). Монастырь всё это время, однако же, существовал, и, конечно, во всё это время он не мог обойтись без церкви. Между тем в летописях не находится известий о её построении, так что, по летописям, в Вознесенском монастыре как будто вовсе не было церкви ни при жизни Евдокии, ни после её смерти до окончания заложенного ею храма Вознесения. Всего вероятнее, что на месте, где основан монастырь, существовала уже церковь, так что временно можно было обойтись без построения новой. Вспомнив, что на месте основанного Евдокией монастыря прежде были дворец Дмитрия Ивановича и её собственные терема, вовсе не будет предположением, что при дворце существовала и церковь, которая была дворцовой. С обращением дворцового здания в монастырское весьма естественно было и бывшую при нём церковь приписать к монастырю».

О трагической же судьбе Вознесенской обители уже в XX столетии мы расскажем в заключительных главах книги.

Вот венец ты оставляешь и весь царственный убор,

Постриженье принимаешь, делишь подвиги сестёр…

Сегодня княгиня Евдокия Дмитриевна Суздальская (или Донская) почитается Русской православной церковью как святая. При этом её называют иногда благоверной княгиней Евдокией, но правильнее — преподобной Евфросинией. Однако и «благоверная» — нельзя считать ошибкой. Будучи Евдокией, она вела благоверную жизнь, за что и стала почитаема. А когда постриглась в монахини, то после кончины, как и положено в церковной традиции, стала поминаться как преподобная, но уже не с мирским именем, а с иноческим. Можно даже сказать так, что в первом случае её помнят как великую княгиню Московскую, а во втором — как инокиню, монахиню, основательницу монастыря Евфросинию — также Московскую.