Александр Бондаренко - Фитин

Подводя итоги своего визита к вождю, Фитин впоследствии написал: «Аналогичными данными <���о том, что нападение Германии на СССР произойдёт уже в ближайшее время. — А. Б. > располагали ГРУ [320] Главное разведывательное управление — традиционное, но в данном случае неточное название военной разведки; РУ было преобразовано в ГРУ только в феврале 1942 года. и контрразведывательные подразделения наших органов. Это оказало на И. В. Сталина должное влияние, и 21 июня он дал указание Генеральному штабу Красной армии о приведении в боевое состояние приграничных частей. И. В. Сталин откладывал принятие самых необходимых мер предосторожности, очевидно из опасения дать Гитлеру повод для нападения» [321] Воспоминания начальника внешней разведки П. М. Фитина // Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 4. М., 1999. С. 21. .

Слова генерал-лейтенанта Фитина находят подтверждение в «Истории Второй мировой войны» — фундаментальном 12-томном научном труде, издававшемся в семидесятые годы прошлого столетия:

«Когда же стало очевидно, что нападение фашистской Германии на СССР неизбежно, были приняты дополнительные меры по усилению боеспособности войск приграничных округов, а вечером 21 июня народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал Г. К. Жуков направили в западные округа директиву, предупреждавшую о возможном внезапном нападении гитлеровцев в течение 22—23 июня. Командующие войсками этих округов получили указание принять меры, чтобы в течение ночи на 22 июня были скрытно заняты огневые точки укреплённых районов на государственной границе; все части, в том числе и ПВО, привести в полную боевую готовность, рассредоточить и замаскировать; подготовить затемнение городов и объектов. При этом в директиве содержалось требование не поддаваться ни на какие провокационные действия, которые могли бы вызвать крупные осложнения. На передачу директивы в войска ушло несколько часов. Многие соединения и части не успели получить необходимых распоряжений и поэтому не заняли рубежи обороны» [322] История Второй мировой войны. 1939—1945. Т 4. М., 1975. С. 28. .

Но как же трагически поздно пришло это прозрение! Как дорого обошлось это опоздание стране, народу и Вооружённым силам!

А ведь, повторим, только с января до 21 июня 1941 года внешней разведкой НКВД—НКГБ было направлено в Кремль, Сталину, свыше ста донесений. Из этих тревожных донесений следовало, что война неизбежна, что нападение гитлеровской Германии произойдёт в самое ближайшее время... За период с января, даже с марта, до мая-июня, до предполагаемой даты начала войны, можно было успеть хотя бы рассредоточить и замаскировать самолёты, вкопать в землю близ мостов и перекрёстков старые танки, превратив их в надёжные доты, по-настоящему подготовить укрепрайоны и даже заранее занять рубежи обороны... Много чего ещё нужно и можно было бы сделать, чтобы ослабить первый удар гитлеровской армады — если бы необходимые меры были приняты своевременно...

Что интересно, руководители гитлеровских спецслужб уверенно приписывают себе заслугу в дезинформации советского руководства:

«Нам было очень важно, чтобы Кремль имел неправильную оценку политической обстановки. Все наши мероприятия сводились к тому, чтобы ввести русских в заблуждение, и до некоторой степени нам это удалось. Например, в крепости Брест-Литовск русские пехотные батальоны в полдень 21 июня всё ещё маршировали под гром барабанов» [323] Шелленберг В. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика. М., 1991. С. 195. , — с явным удовольствием писал Вальтер Шелленберг.

Казалось, что эта большая и непростая глава уже закончена, когда мы решили посмотреть, как обозначен визит Фитина в Кремль в знаменитых ныне тетрадях, в которые записывали лиц, принятых И. В. Сталиным: там отмечались фамилии, а также время входа и время выхода посетителей. Сделать это совсем несложно, и даже в архив — а эти журналы сейчас хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории — идти для того не обязательно: ещё в 2008 году было осуществлено очень добросовестное научное издание «На приёме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924—1953 гг.)», что нам подтвердили сами архивисты.

И тут нас постигла неудача!

Существует общепринятое мнение, что в кабинет Иосифа Виссарионовича даже мышь без записи проскочить не могла. Насчёт мышей мы не знаем, а вот разведчиков в списках не оказалось. Ни одного! (По крайней мере, тех, кто нам известен). В том числе — и героя нашей книги.

Павел Михайлович Фитин писал и рассказывал, что был в кремлёвском кабинете Сталина 17 июня 1941 года, где-то в районе 12-13 часов. Это же самое подтверждают как минимум 3. И. Рыбкина, в тот день ожидавшая шефа на Лубянке, и Е. Т. Синицын, которому его друг Фитин о том вскоре рассказывал.

Но записи про это посещение 17-го числа в журналах нет, и вообще Фитин, как говорится, «в списках не значится». То есть в этих тетрадях фамилия его вообще нигде не записана!

А на 17 июня первыми посетителями после Вячеслава Михайловича Молотова, который зашёл в кабинет Сталина в 20 часов 15 минут 16-го числа и вышел в час 50 минут 17-го, значатся вошедшие в 20. 20 и пробывшие сорок минут «т. Меркулов, т. Кобулов, т. Грибов» — так они и записаны, без инициалов. По этой причине нам уже самим приходится понимать, что Меркулов — это нарком госбезопасности, Кобулов — явно Богдан, его зам, а не Амаяк, изображавший в это время в Берлине «крутого разведчика», ну а последним, без сомнения, являлся майор госбезопасности Михаил Васильевич Грибов, с 25 февраля 1941 года — заместитель наркома госбезопасности СССР по кадрам, начальник Отдела кадров НКГБ СССР.

Вполне возможно, что это были последствия незафиксированного утреннего визита: кадровика могли ведь и для того пригласить, чтобы подумать о дальнейших перспективах службы Павла Михайловича Фитина и некоторых его сотрудников... Некоторые, правда, утверждают — причём на довольно-таки официальном уровне, — что Берия (а при чём тут Берия?!) вообще хотел его расстрелять, но ведь для расстрела, как известно, кадровик не нужен. А вот для перемещения... «Хороший парень, старается! — вполне мог сказать “Хозяин”. — Но молодой ещё, опыта нет, увлекается разной ерундой! Давайте подберём ему такое достойное место, чтобы не обижать хорошего человека...» И всё, поехал бы беспокойный Фитин наркомом госбезопасности в какую-нибудь среднеазиатскую республику, пользоваться почётом и уважением среди местного населения. Так что мы не исключаем, что над головой нашего героя могли сгущаться тучи, хотя и не грозовые. Однако это наше предположение, не больше!