Юрий Рубцов - Сталинские маршалы в жерновах политики

Берия в своей записке Маленкову 1 апреля 1953 г. многих подробностей, о которых сказано выше, разумеется, не приводил и со сталинской политикой антисемитизма происшедшее не связывал. Но, даже преследуя цель дискредитировать бывшее руководство МГБ, от истины в целом все же не уклонился. Министр внутренних дел сделал однозначный вывод, что все это дело «о врачах-вредителях» от начала и до конца было вымыслом Рюмина.

«Нужно отметить, — сообщал Берия, — что в Министерстве государственной безопасности он нашел для этого благоприятную обстановку. Все внимание министра и руководящих работников министерства было поглощено «делом о врачах-вредителях». Заручившись на основе сфальсифицированных следственных материалов санкцией И.В. Сталина на применение мер физического воздействия к арестованным врачам, руководство МГБ ввело в практику следственной работы различные способы пытки, жестокие избиения, применение наручников, вызывающих мучительные боли, и длительное лишение сна арестованных». Позорное «дело о врачах-вредителях», столь нашумевшее в нашей стране и за ее пределами, делал вывод Берия, нанесло большой политический вред престижу Советского Союза [311] Лаврентий Берия. С. 22. .

Отзываясь на его записку, Президиум ЦК КПСС уже 3 апреля 1953 г. решил согласиться с предложением МВД о полной реабилитации и освобождении из-под стражи врачей и членов их семей, арестованных по «делу о врачах-вредителях», в количестве 37 человек, а также о привлечении к уголовной ответственности работников бывшего МГБ СССР, особо изощрявшихся в фабрикации этого провокационного дела. Ввиду серьезных ошибок, допущенных Игнатьевым в бытность министром госбезопасности, было признано невозможным оставить его на посту секретаря ЦК КПСС.

Принятое постановление вместе с письмом Берии и постановлением специальной следственной комиссии МВД СССР было разослано всем членам ЦК КПСС, первым секретарям ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов КПСС. Так в партийном аппарате широко узнавали об инициативах Лаврентия Павловича, что, конечно же, соответствовало его намерениям прослыть реформатором.

4 апреля 1953 г. он вообще, что называется, превзошел самого себя, поставив подпись под приказом, отменявшим людоедские решения ЦК ВКП(б) 1937 г. и 1939 г., которыми органам НКВД разрешалось применение физического воздействия на подследственных. Благодаря его страстному желанию насолить бывшему руководству МГБ стало фактом официальное признание вопиющих извращений советских законов. То, о чем раньше говорили лишь шепотом, было признано официально: «компетентные органы» широко прибегали к арестам невинных граждан, разнузданной фальсификации следственных материалов, широкому применению различных способов пыток — жестокому избиению арестованных, круглосуточному применению наручников при вывернутых за спину руках, длительному лишению сна, заключению арестованных в полуобнаженном виде в холодном карцере. «Такие изуверские «методы допроса» приводили к тому, — писал Берия, — что многие из невинно арестованных доводились следователями до состояния упадка физических сил, моральной депрессии, а отдельные из них до потери человеческого облика».

Министр внутренних дел впредь категорически запретил применение к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия и потребовал при производстве следствия строго соблюдать нормы уголовно-процессуального кодекса. В тюрьмах — Лефортовской и внутренней МВД — ликвидировались организованные руководством бывшего МГБ СССР помещения для применения к арестованным физических мер воздействия, а все орудия, посредством которых осуществлялись пытки, уничтожались. Берия предупредил подчиненных, что впредь за подобные нарушения к строжайшей ответственности, вплоть до предания суду, будут привлекаться не только непосредственные виновники, но и их руководители.

Следует отметить, что Президиум ЦК КПСС специальным постановлением одобрил «проводимые тов. Берия Л.П. меры по вскрытию преступных действий, совершенных на протяжении ряда лет в бывшем Министерстве госбезопасности СССР, выражавшихся в фабриковании фальсифицированных дел на честных людей, а также мероприятия по исправлению последствий нарушений советских законов».

К этим мерам органично примыкает и отмена Военной коллегией Верховного суда СССР — по инициативе МВД — приговора по так называемому авиационному делу, в соответствии с которым в 1946 г. были осуждены нарком авиационной промышленности А.А. Шахурин, командующий ВВС Советской армии А.А. Новиков и ряд других лиц.

Проведенная по указанию Берии проверка показала, что бывший начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумов (позднее — министр госбезопасности) и его подчиненные М.Т. Лихачев и В.И. Комаров в апреле 1946 г. сфабриковали обвинения в адрес Шахурина, Новикова и других лиц, привлеченных по делу: те якобы умышленно наносили вред авиации Советской Армии, поставляя на вооружение самолеты и моторы с большим браком или серьезными конструктивными и производственными недоделками. На основании сфальсифицированных материалов Абакумов оклеветал этих лиц в глазах Сталина и добился разрешения на их арест.

В застенках арестованным довелось испить чашу страданий до дна. Тем более что они оказались важными фигурами в более масштабной игре — против секретаря ЦК Маленкова, отвечавшего в годы Великой Отечественной войны за авиационную промышленность. Интриганам удалось подорвать доверие Сталина к Маленкову, который был снят с поста секретаря ЦК и попал, правда, временно, в опалу. А Шахурин и его товарищи по несчастью Военной коллегией были осуждены к лишению свободы на разные сроки.

Теперь же, после официального обращения Берии, приговор в отношении осужденных по этому делу был отменен, и уголовное дело на них за отсутствием состава преступления прекращено. По ходатайству министра внутренних дел все незаконно осужденные были восстановлены в партии, им вернули воинские звания, государственные награды, в том числе Главному маршалу авиации Новикову — две «Золотые Звезды» Героя Советского Союза, генерал-полковнику авиации Шахурину — звезду Героя Социалистического труда.

Ложным будет представление, будто Берия шел триумфальным маршем. Привыкшие за долгие годы лишь слепо исполнять приказы вождя большинство его сподвижников просто боялись смелых, неординарных шагов в политике. Неприятие партийным аппаратом многих мер по восстановлению законности проявлялось сплошь и рядом. Берии, например, с трудом удалось убедить коллег по Президиуму ЦК КПСС в необходимости опубликовать в «Правде» специальное коммюнике о полной реабилитации лиц, арестованных по делу «врачей-вредителей». Грешить правители были всегда готовы, а вот каяться, да еще публично, никак не желали.