Юрий Рубцов - Сталинские маршалы в жерновах политики

Не исключено, что Николай Александрович сам испугался своей смелости, своего радикализма. По крайней мере, уже через год он заметно отклонился от Хрущева и оказался в одном лагере с вчерашними оппонентами. Летом 1957 г. Молотов, Каганович, Маленков, на которых первый секретарь ЦК партии чем дальше, тем больше списывал преступления сталинской эпохи, провели закулисные консультации с другими членами Президиума ЦК КПСС с тем, чтобы достичь большинства и легально удалить Хрущева с поста лидера.

Булганин, как, впрочем, и другие вчерашние союзники Никиты Сергеевича — Сабуров, Первухин, — стал склоняться к мысли о необходимости отстранить Хрущева от власти. Как следовало из документов июньского пленума ЦК КПСС 1957 г., глава правительства фактически вошел в своеобразный штаб «антипартийной группы», в его кабинете члены группы собирались для обсуждения плана действий.

Думается, что вождизм Хрущева, его неумелая внутренняя и внешняя политика были далеко не главными причинами, заставившими действовать высокопоставленных оппозиционеров. Не в меньшей, если не в большей степени они отстаивали свои собственные позиции, на которые покусился Никита Сергеевич. Ему же было необходимо политически дискредитировать и удалить таких же сталинистов, как и он сам, — Молотова, Маленкова и Кагановича, которые, однако, препятствовали его дальнейшему возвышению и были живыми и — добавим, опасными — свидетелями его участия в репрессиях.

В открытую фазу конфликт перешел на заседании президиума Совета министров СССР 18 июня 1957 г. С довольно рутинного вопроса о поездке на празднование 250-летия Ленинграда обсуждение стихийно перекинулось на другие, куда более острые вопросы. Поскольку большинство руководителей правительства (Н.А. Булганин, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.Г. Первухин, М.З. Сабуров, Г.М. Маленков) были одновременно членами Президиума ЦК КПСС, то они потребовали немедленного созыва заседания высшего партийного органа. Хрущев попытался возражать, но остался в меньшинстве.

По положению он, как первый секретарь ЦК, должен был вести заседание, но, поскольку вопрос касался обсуждения его персональной деятельности, по настоянию большинства председательское место занял Булганин (позднее это будет поставлено Николаю Александровичу в вину). Бравшие поочередно слово Молотов, Маленков, Каганович и другие члены Президиума предъявили Хрущеву многочисленные претензии: нарушение принципа коллективности руководства, грубость, нетерпимость к мнению коллег, подавление инициативы и самостоятельности советских органов и выпячивание органов партийных, просчеты в руководстве сельским хозяйством, опасные зигзаги во внешней политике. Прозвучало предложение освободить Никиту Сергеевича от обязанностей главы партии. При голосовании голоса разделились в пропорции 7 к 4: глава правительства Н.А. Булганин, председатель президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилов, первые заместители председателя Совмина В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.Г. Первухин, М.З. Сабуров, заместитель председателя Г.М. Маленков высказались за смещение Хрущева, остальные члены Президиума — сам Н.С. Хрущев, секретари ЦК КПСС А.И. Кириченко и М.А. Суслов, первый заместитель председателя Совмина А.И. Микоян были против.

В ходе заседания Президиума, шедшего на протяжении четырех дней, в Кремль прибыла срочно собранная сторонниками Хрущева группа членов ЦК и потребовала встречи с заседавшими. Ей удалось вмешаться в работу собравшихся. Благодаря твердой, бескомпромиссной позиции маршала Г.К. Жукова и других членов ЦК отстранение Хрущева от власти не удалось. Вопрос был перенесен на срочно созванный пленум ЦК, проходивший целую неделю — с 22 по 29 июня. Поскольку в составе Центрального комитета большинство было за сторонниками Хрущева, пленум превратился в политическое избиение его оппонентов. Действо шло по привычным сценариям сталинской эпохи, когда «обвиняемые» имели право лишь оправдываться, каяться. Любые доводы в обоснование занятой ими позиции отвергались с ходу, выступления членов «антипартийной группы» то и дело прерывались грубыми репликами и прямыми оскорблениями.

По существу, на июньском пленуме произошло столкновение крайне правого ортодоксального крыла в Президиуме ЦК с умеренным центром. Победа правого крыла, по мнению историков, означала бы реставрацию сталинских порядков. Умеренный центр признавал необходимость десталинизации, осуждения сталинских репрессий и некоторой либерализации политического режима.

Вопрос о позиции Булганина в конфликте встал в первый же день работы пленума. Сразу же после информации-доклада М.А. Суслова, с которой началась работа пленума, первый секретарь ЦК ВЛКСМ А.Н. Шелепин попросил председательствовавшего Хрущева проинформировать, какую позицию занял глава правительства.

«Позиция грешная», — квалифицировал первый секретарь ЦК КПСС. И пояснил, что накануне, когда он позвонил Булганину, выяснилось, что у него были Молотов, Маленков, Каганович. «А они собрались, чтобы сговориться, как завтра выступать», — подытожил Хрущев.

Голоса с мест не заставили себя ждать: «Позор. Фракционеры!»

Было принято решение потребовать от членов Президиума, вставших в оппозицию к Хрущеву, объяснений. Булганину дали слово на втором заседании, после того, как выступили Суслов, Жуков, Маленков, Каганович и когда односторонне-обличительный пафос пленума выявился вполне. Искушенный в кампаниях политического толка, Николай Александрович хорошо понимал, через что ему придется пройти.

С первых же слов он попытался поднырнуть под волну, заверив, что «никогда не ошибался в оценке линии партии и теперь я считаю линию партии правильной» [38] Молотов, Маленков, Каганович. С. 72. . Похвалил достижения в международной политике, в области промышленности и сельского хозяйства, отвесил реверансы в адрес Хрущева по поводу его активности и уровня руководства. Свою роль в последних событиях объяснил одним благородным намерением — «устранить недостатки в работе Президиума». Сообщил, что «в последние дни я разговаривал с тов. Хрущевым и указывал на его недостатки. Я говорил с ним и о его личных недостатках». Недостатки есть у всех, резонно замечал Булганин.

Но его примирительный тон участников пленума не устраивал. С места оратору подсказали: потому у первого секретаря ЦК недостатки, что он много работает. Булганин с готовностью соглашается: «Правильно. Кто больше работает, у того и больше недостатков…» — но пытается продолжить и свою мысль: — Я лично считал и говорил тов. Хрущеву, что ему надо сделать некоторые поправки в характере, надо проявить больше терпимости, больше внимания к членам Президиума во время обсуждения вопросов».