Юрий Фельштинский - Оруэлл

Важно отметить, что сам термин «Большой террор» был впервые использован не американским историком Робертом Конквестом, назвавшим так свою книгу о массовых сталинских репрессиях [61] Книга Конквеста впервые вышла в 1968 году, а в 1990-м появилось значительно дополненное издание (см.: Conquest R. The Great Terror: A Reassessment. New York, 1990). Издание на русском языке см.: Конквест Р. Большой террор. Рига, 1991. , а именно Оруэллом — двадцатью с лишним годами ранее, в предисловии к украинскому изданию «Скотного двора».

Оруэлл рассматривал коммунистический террор в Испании как явление одного порядка с «Большим террором» в СССР. Природа обвинений была аналогична: все, кто критиковал сталинизм и его зарубежные проявления, объявлялись «троцкистами», а следовательно, «фашистами» (в Испании — «франкистами»). «Весь этот опыт, — писал Оруэлл, — был важным объективным уроком. Он показывал, как легко тоталитарная пропаганда может контролировать мнение просвещенных людей в демократических странах». Этих людей было немало и среди его знакомых и коллег в Великобритании, о чем он с горечью упоминал.

Оруэлл делился с украинскими читателями-иммигрантами, что вынашивал идею повести в течение шести лет, но ему никак не давались ее конкретные детали, пока он не стал свидетелем необычной сцены:

«После моего возвращения из Испании я думал о разоблачении советского мифа в произведении, которое могло быть легко понято почти всеми и которое было бы просто перевести на другие языки. Однако я долго не мог ничего придумать (я тогда жил в крохотной деревеньке), пока не увидел мальчика, наверное, десятилетнего, на огромной телеге, хлеставшего кнутом на узкой дороге лошадь всякий раз, когда она пыталась повернуть в сторону. Я подумал, что, если бы все животные осознали свою силу, мы были бы не в состоянии им противостоять и что люди эксплуатируют животных примерно также, как богатые эксплуатируют пролетариат.

Я попытался проанализировать теорию Маркса с точки зрения животных. Им было бы ясно, что концепция классовой борьбы между людьми являлась чистой иллюзией, так как во всех случаях, когда им необходимо эксплуатировать животных, все люди объединяются против них; подлинная борьба происходит между животными и людьми. Отталкиваясь от этого, стало нетрудно определить сюжет».

При помощи художественных образов Оруэлл показал систему, в которой существуют концентрационные лагеря, массовые депортации, произвольные аресты, исчезновение людей среди бела дня, цензура и тотальный обман, прикрываемый крикливыми лозунгами об обществе всеобщего равенства.

Оруэлл отмечал в предисловии, что не желает комментировать само произведение: «…если оно не говорит само за себя, это означает провал». Тем не менее он обращал внимание читателей на два обстоятельства: «Во-первых, хотя те или иные эпизоды взяты из подлинной истории русской революции, они служат только схемой; их хронологический порядок изменен. Это было необходимо для того, чтобы рассказ был гладким. Второй момент прошел незамеченным для большинства критиков, возможно, потому, что я в достаточной степени не подчеркнул его. Ряд читателей, может быть, завершили чтение книги и остались под впечатлением, что она заканчивается полным примирением свиней и людей. У меня не было такого намерения. Наоборот, я стремился завершить книгу на громкой ноте несогласия, потому что я писал ее сразу же после Тегеранской конференции, о которой все думали, что она установила наилучшие возможные тогда отношения между СССР и Западом. Лично я не верил, что такие хорошие отношения могут продолжиться долгое время; и, как показывают события, я ошибался не очень сильно» {591} 591 Предисловие на русском языке см.: Новое время. 1991. № 31. .

После 1948 года началось триумфальное шествие «Скотного двора» по миру. Успех книги в Великобритании и США был оглушительный. Когда в начале 1952 года курьер Вестминстерского дворца появился в магазине издательства Варбурга, чтобы приобрести повесть «Скотный двор» для только что вступившей на престол королевы Елизаветы II, ему сообщили, что книга, к сожалению, распродана. С большим трудом для королевы удалось найти один экземпляр в книжном магазине, который содержала группа анархистов {592} 592 См.: Ingle S. Op. cit. Р. 68. . Не случайно Варбург через много лет, в 1978 году, на праздновании своего восьмидесятилетия с гордостью говорил, что именно «Скотный двор» превратил его в издателя {593} 593 См.: Warburg F. All Authors are Equal. P. 78. . Это не было сказано для красного словца, ибо именно после «Скотного двора» издательство Варбурга превратилось в один из самых авторитетных лондонских издательских домов.

Дух холодной войны, безусловно, оказал влияние на отношение критики к «Скотному двору». Теперь книгу восхваляли как тонкое, остроумное, всестороннее разоблачение сталинского тоталитаризма. Британское Министерство иностранных дел спонсировало перевод книги на несколько языков. В пропагандистском отделе американской военной администрации в Западной Германии на основе повести был записан радиоспектакль, который транслировался на немецком языке в течение почти двух месяцев — в августе-сентябре 1949 года {594} 594 См.: Leab D. Orwell Subverted: The CIA and the Filming of Animal Farm. Philadelphia, 2008; Caute D. Op. cit. P. 85. .

Оруэлл почувствовал себя настолько уверенно, что счел необходимым обратить внимание на не замеченное критикой обстоятельство: в его произведении не только свиньи, но и имущие люди представлены в негативном свете, у них значительно больше общего с этими свиньями, чем с людьми из низших общественных слоев, а в конце повести между свиньями и соседскими богачами возникает если не братский союз, то во всяком случае взаимовыгодный альянс. Оруэлл намекал, что объектом критики в повести был не только советский тоталитаризм, но и политический режим в западноевропейских странах. Более того, автор разъяснял, что не является врагом ни Советского Союза, ни русской революции как таковой: «Я думаю, что, если бы СССР был побежден какой-нибудь зарубежной державой, рабочий класс повсюду был бы просто в отчаянии, по крайней мере на какое-то время, а обыкновенные глупые капиталисты, которые всегда относились к России подозрительно, были бы довольны. Я не хотел бы, чтобы СССР был уничтожен, и думаю, что в случае необходимости его следует защищать. Но я хотел бы, чтобы люди освободились от иллюзий по этому поводу и поняли, что они должны строить свое собственное социалистическое движение без российского вмешательства, и я хотел бы, чтобы существующий демократический социализм на Западе оказал плодотворное влияние на Россию» {595} 595 YU. SL. DMP. G. Orwell. Letter to D. Macdonald. 1944. Sept. 5. .