Юрий Фельштинский - Оруэлл

После бессмысленного обучения боевому искусству (чему можно было научиться за неделю?) укомплектованная центурия отправилась на боевые позиции. На огромном центральном железнодорожном вокзале Барселоны всё происходило примерно так, как в эпизодах Гражданской войны в России в советских фильмах: красные знамена, плакаты с лозунгами, заверявшими в скорой победе, громогласные речи политических комиссаров… Эрик Блэр, не терпевший мишуры, начинал видеть изнанку революционного фасада.

На фронте в районе горной гряды Алькубьерре и одноименного села недалеко от города Сарагосы в провинции Арагон (примерно в 200 километрах на запад от Барселоны), куда была направлена центурия, в это время активные боевые действия не происходили. Противники почти всё время сидели в окопах, лишь изредка перестреливаясь. Иногда начинались артиллерийские обстрелы то с одной, то с другой стороны, но это были главным образом всего случайные инциденты, не связанные с оперативными планами. Столь скучное времяпрепровождение на войне не нравилось Блэру. Он просил командира почаще давать ему боевые задания и проявил храбрость во время разведывательных вылазок. Однажды он даже побывал в окопах франкистов.

Блэр был самым известным иностранцем, воевавшим в рядах милиции ПОУМ, а потому поумовцы использовали его имя в пропагандистских целях {347} 347 См.: Durgan A. International Volunteers in the POUM Militias [Электронный ресурс]. URL: http://libicom.org/history/intemational-volunteers-poum-militias . . В бюллетене ПОУМ «Испанская революция», издававшемся на английском языке и распространявшемся в Великобритании, США и других странах, а также среди англоязычных добровольцев в самой Испании, рьяный сторонник радикального коммунизма Чарлз Орр опубликовал статью «Британский писатель в рядах милиции». Об Оруэлле говорилось как о «хорошо известном британском авторе, работа которого высоко ценится во всех говорящих на английском языке левых интеллектуальных кругах». Автор отмечал, что наиболее целесообразным было бы привлечение знаменитого соотечественника к пропагандистской работе, но тот заявил, что принесет наибольшую пользу в качестве рядового бойца на фронте {348} 348 См.: The Spanish Revolution. 1937. Febr. 3. .

Однако хаос царил не только в тылу, но и на фронте. Блэр убедился, что милиция не имела самых элементарных предметов, необходимых в армии: биноклей, карт, фонарей, ножниц для разрезания колючей проволоки и т. п. Надо, правда, отметить, что, по мнению некоторых других добровольцев, положение было не столь ужасным, и постепенно ПОУМ удалось наладить более или менее удовлетворительное снабжение своих частей {349} 349 См.: Three Months on the Huesca Front. The Spanish Civil War: The View from the Left // Revolutionary History. Vol. 4. Nos. 1–2. London, 1992. P. 287. . Но командовали частями люди, вообще не имевшие боевого опыта. Во главе того участка фронта, где находился Блэр, был поставлен инженер Георгий Копп, командир 3-го полка Ленинской дивизии, выходец из Петербурга, с детских лет живший с родителями в Бельгии. Блэр сблизился с Коппом, помогал ему овладеть искусством командования подразделением {350} 350 См.: Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 1. P. 263. .

Впоследствии Копп служил в главном штабе Интернациональных бригад, был арестован республиканскими властями как член ПОУМ. Блэр безуспешно пытался добиться его освобождения. После полутора лет заключения Копп был освобожден и эмигрировал в Великобританию, где вновь встретился с Эриком Блэром, подружился с его шурином, хирургом О’Шонесси и женился на его свояченице. В оккупированной нацистами Франции Копп нелегально работал на англичан, бежал от ареста, а после Второй мировой войны служил во французском Иностранном легионе {351} 351 См.: Wildemeersch M. De man die Belg wilde worden: Georges Kopp, commandant van George Orwell. Haarlem, 2010. . Копп был храбрым солдатом, и его образ вдохновлял Оруэлла при описании гражданской войны в Испании.

Другой иностранец, который произвел впечатление на Блэра и с которым тот на время сблизился, — совсем молодой, двадцатилетний командир подразделения, занимавшего позицию на склоне холма, польский еврей Бениамин Левинский, обладавший поразительной способностью к языкам, что было особенно важно, когда плечом к плечу воевали испанцы, каталонцы, французы, итальянцы, немцы, англичане. Ни одним из иностранных языков Бен не владел в совершенстве, а на некоторых говорил просто ужасно, однако его все понимали.

Сам Эрик тоже не был лишен лингвистических способностей. Уже через пару месяцев после появления на Пиренеях он был в состоянии вести разговор по-каталонски, правда, сильно запинаясь и иногда страшно коверкая слова. Что же касается иностранных бойцов, то Блэр в наибольшей степени ценил эмигрантов из Германии — активных противников гитлеризма. Он писал позже: «…в рядах ополчения ПОУМ служило несколько сот немцев, бежавших из гитлеровской Германии. Их свели в специальный батальон, названный ударным. С военной точки зрения они резко отличались от других отрядов ополчения, больше походя на солдат, чем какая-либо другая часть в Испании, если не считать жандармерии и некоторых соединений Интернациональной бригады».

Понятия «дисциплина» в испанских добровольческих частях (за исключением тех, что были подчинены коммунистам) не существовало. Получив приказ, бойцы принимались обсуждать его и выяснять, не исходит ли он от тайных врагов революции, либералов или советских агентов. Республиканцы были одеты кто во что горазд, франкисты же носили испанскую военную форму, но во всём остальном, с удивлением отметил Блэр, увидев первых дезертиров и пленных, «они были неотличимы от нас самих… они ничем не отличались от наших, если не считать комбинезонов цвета хаки».

Беспорядок, неустроенность, грязь, которые поразили Эрика в Барселоне, на фронте были намного сильнее. Оружия почти не было. Ему досталась — и это была большая удача — старая немецкая винтовка фирмы «Маузер» с расколотым прикладом и проржавевшим стволом. Похоже, что из этого «оружия» он так и не произвел ни единого выстрела. Получил ли он позже новую винтовку, неизвестно. Позиция центурии представляла собой баррикаду из мешков с песком, над которой развевался красный флаг; подойдя ближе, можно было почувствовать тошнотворную вонь. Все отбросы сваливались прямо у позиции — гнилые хлебные корки, ржавые банки и даже экскременты.

Всё более очевидной для Блэра становилась небоеспособность если не всей испанской республиканской армии, то по крайней мере тех ее частей, которые формировались из добровольцев поумовцами и анархистами (о качествах других соединений он судить не мог). С безусловным преувеличением, но весьма образно он вспоминал: «Бывали ночи, когда мне казалось, что двадцать бойскаутов с духовыми ружьями или двадцать девчонок со скакалками легко могут захватить нашу позицию». Тем не менее Эрик продолжал успокаивать себя, что при всех недостатках, некомпетентности и явной нехватке порядка милиция, в рядах которой он состоял, представляла собой общность людей, способную послужить неким примером для будущего. Позже он писал: «В лице ополчения стремились создать нечто вроде временно действующей модели бесклассового общества. Конечно, идеального равенства не было, но ничего подобного я раньше не видел и не предполагал, что такое приближение к равенству вообще мыслимо в условиях войны».