Александр Сенкевич - Будда

От Упаки Первоучитель узнал, что его бывшие товарищи и соседи, аскеты, живут и медитируют в Ишипатане, (санкр. — Ришипатан, место святых мудрецов) неподалеку от Каши (Варанаси).

Ишипатаном, или Ришипатаном, назывался в те времена дремучий лес, расположенный в десяти километрах от Варанаси (Бенарес). Его избрали варанасские риши местом для медитации, аскетических подвигов и духовных практик. Известно также другое название этого места — Мригадая, Олений заповедник, или Олений парк. Когда-то некий правитель Варанаси объявил эту местность заповедником для оленей. В массовую литературу о буддизме место первой проповеди Гаутамы Будды вошло под названием Олений парк. Теперь это предместье Варанаси называется Сарнатхом.

После смерти Арады Каламы и Удраки Рамапутры идти в сторону Раджагрихи Будде Шакьямуни уже не было смысла. Он направился на север в сторону Ганги, тем более что река Неранджара текла туда же. Она впадает в эту великую реку. Ему предстояло идти до Варанаси больше 240 километров.

В пути его застал ливень. Начался сезон дождей. Он едва добрел до Ишипатаны, пригорода священного города Варанаси. От центра города до Оленьего парка идти пешком и быстрым шагом три часа, не больше.

Вся территория на севере от Ганги, где обосновались пять аскетов, сбежавших от Гаутамы Будды, напомню еще раз, входила в состав Магадхи. Она была передана в качестве приданого Бимбисаре, женившегося на сестре Прасе-наджита, царя Кошалы.

Когда Гаутама Будда подходил к ашраму своих старых приятелей, состоявшим из нескольких шалашей, дождь внезапно прекратился и появилось солнце. Первым Будду заметил Ассаджи. Он тут же оповестил остальных. Как только они увидели своего прежнего кумира, входившего в Олений парк, одновременно вскочили на ноги и приветствовали его, как дети учителя. Хотя еще минуту назад собирались встретить его чем-нибудь обидным и колким. По крайней мере, такое у них было дерзкое намерение. Но вдруг смутились и притихли. Шло от Первоучителя что-то такое, что словами не передашь, умиротворяющее и благожелательное. Улыбчивый и открытый, он стоял перед ними. Вот как убедительно восстановил эту встречу по буддийским преданиям Тик Нат Хан: «Каждый его шаг был исполнен редкостной духовной силы. Аскеты увидели сияющие глаза Сиддхартхи и передумали унижать его. Конданна подбежал к Сиддхартхе и взял у него чашу для подаяния. Маханама налил в нее воду, чтобы Сиддхартха мог омыть руки и ноги. Бхадия принес скамью, чтобы Сиддхартха сел. Ваппа схватил пальмовые листья и начал обмахивать ими Сиддхартху. Растерявшийся Ассаджи отступил в сторону» [357] Тик Нат Хан. Прежний путь, белые облака. Т. 1. М., 2007. С. 91. .

Будда Шакьямуни внимательно оглядел всех притихших и удивленных его появлением прежних сотоварищей и объявил им, что все-таки нашел путь к освобождению, но только пришел к нему не через аскетические подвиги, а другим, не столь истязательным путем.

Тут Конданна, который предрек Сиддхартхе при его рождении великое будущее, все же сорвался и закричал, что быть такого не может, раз тот ел рис, пил молоко и общался с мирянами не как их духовный наставник, а как обычный человек.

Один-единственный аргумент со стороны Будды Шакьямуни убедил аскетов прослушать первую проповедь Первоучителя, в которой он кратко изложил суть своей доктрины — Дхармы. Он спросил своих товарищей, обманывал ли он их когда-нибудь. Что на это они могли ответить? Только подтвердить его исключительную честность.

Будда Шакьямуни в первый раз повернул Колесо Закона — Дхармы, произнес свою первую проповедь. Я приведу ее здесь в переводе Валерия Павловича Андросова. На мой взгляд, это лучший из всех имеющихся в моем распоряжении переводов, поскольку он точно передает содержание и отражает по стилю и ритму колорит того давнего времени:

«О нищенствующие подвижники духа, существуют две крайности, к коим не нужно приближаться тому, кто решил удалиться от мира.

Какие две?

Одна — жизнь, посвященная ублажению чувственных желаний, что низко, пошло, обыденно, недостойно и бесцельно.

Другая — это самоистязание, что мучительно, недостойно и бесцельно.

Не будучи влеком этими двумя крайностями, Истинно-сущий открыл Срединный Путь, дарующий проникновенное видение, подлинное постижение, ведущий к умиротворению, высшему знанию, Просветлению и окончательному освобождению от череды рождений — к нирване.

Каков же, о подвижники, этот Срединный Путь, открытый Истинносущим, дарующий проникновенное видение, подлинное постижение, ведущий к умиротворению, высшему знанию, Просветлению и окончательному освобождению от череды рождений — нирване.

Этот достойный Восьмеричный Путь состоит в правильных воззрениях, правильных размышлениях, правильных речах, правильных действиях (правильном поведении), правильном способе под держания жизни, правильном приложении усилий, правильной памяти и правильном сосредоточении. Это и есть, о подвижники, Срединный Путь, открытый Истинносущим, дарующим проникновенное ви́дение, подлинное постижение, ведущий к умиротворению, высшему знанию, Просветлению и окончательному освобождению от череды рождений — к нирване.

О подвижники, существует и благородная истина о страдании. Рождение есть страдание, старость — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание, скорбь, плач, боль, отчаяние и горение — все это страдание. Связанность тем, что неприятно, — страдание. Не иметь того, что хочется, — тоже страдание.

О подвижники, существует и благородная истина о причине страдания. Это жажда, из которой происходит череда рождений, сопровождаемых чувственными наслаждениями и вожделениями. Эта жажда удовлетворяется то одним, то другим. Она состоит в желании ублажать чувственность, желании [лучшего] существования и жажде разрушения, небытия.

О подвижники, существует и благородная истина о прекращении страдания. Это высвобождение от жажды и полное искоренение страсти, что достигается оставлением их, отречением от них, отвращением к ним и преодолением их [ради освобождения].

О подвижники, существует и благородная истина о Пути прекращения страдания. Это благородный Восьмеричный Путь, состоящий в правильном осуществлении воззрений, размышлений, речей, действий (поведения), способа поддержания жизни, правильном приложении усилий, памяти и сосредоточения.

Когда, о подвижники, Я овладел благородной истиной о страдании, тогда же даровано Мне было озарение, знание, мудрое проникновение в сущность [страдания] и ясное понимание учений, о коих прежде не слышали.

О подвижники, пока Я не уяснил для себя полноту и совершенство знания Четырех Благородных Истин, знания трехчастного и двенадцативидного, до тех пор Я не обрел еще абсолютно совершенного Просветления и не превозносил его в мирах богов, Мары и Брахмы, среди отшельников и брахманов, среди богов и людей.