Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

– Да, конечно, жду вас у себя дома, – ответил я.

И вот он явился. Дело шло к полуночи. Хайтон был грузным человеком с весьма заурядной внешностью и вполне мог сойти за кладовщика в магазине оптовой торговли. Усевшись, он тут же напрямую выпалил:

– Чарли, Пола чувствует себя больной и разбитой из-за всех этих слухов. Почему бы вам не выступить с заявлением и не прекратить это безобразие?

Я почувствовал себя уязвленным таким наглым и прямолинейным наездом и резко спросил в ответ:

– И что же я должен заявить?

Он смешно и неуклюже попытался скрыть свое смущение:

– Вы ведь влюблены в нее, я прав?

– А я думаю, что это не ваше дело, – ответил я.

– Но мы вложили в нее миллионы долларов, а эта шумиха сводит на нет все наши усилия! – Хайтон сделал паузу. – Чарли, если вы любите ее, почему не женитесь?

После такого, скажем прямо, хамского наскока мне стало не до шуток.

– Если вы думаете, что я могу жениться на ком-то, только чтобы защитить вложения компании «Парамаунт», то вы жестоко ошибаетесь!

– Тогда вам больше не нужно с ней встречаться.

– А уж это пусть Пола решает.

Весь последующий диалог завершился довольно смешно – я сказал, что у меня нет доли в компании «Парамаунт» и я не вижу причины, почему должен жениться на Поле. Наш с ней роман закончился так же неожиданно, как и начался. Она никогда мне больше не звонила.

Однажды во время бурного романа с Полой на студии появилась мексиканская девушка, которая пешком пришла из Мехико в Голливуд только для того, чтобы увидеть Чарли Чаплина. У меня уже был опыт общения с разными ненормальными и неадекватными личностями, поэтому я попросил одного из моих менеджеров «избавиться от девушки каким-нибудь деликатным способом».

Я забыл и думать об этом, пока телефонный звонок из дома не сообщил, что на ступеньках сидит неизвестная молодая особа. У меня волосы встали дыбом. Я приказал слугам убрать девушку со ступенек и сказал, что не вернусь домой, пока на горизонте снова не будет чисто. Мне перезвонили через десять минут и сказали, что все в порядке.

В тот вечер, ужиная дома вместе с Полой, доктором Рейнольдсом и его женой, я рассказал им о случившемся. Мы открыли входную дверь, чтобы убедиться, что девушка ушла и не вернулась.

Но когда мы снова сели за стол, в столовую влетел слуга, бледный как полотно: «Она наверху, в вашей кровати, сэр!» Он объяснил, что поднялся в спальню, чтобы приготовить все ко сну, и тут увидел девицу, сидевшую в кровати в моей пижаме.

Я совершенно не понимал, что делать.

– Позвольте мне поговорить с ней, – сказал доктор Рейнольдс, он встал из-за стола и прошел наверх.

Мы остались внизу, ожидая развития событий. Чуть позже он спустился и сказал:

– Она молода, симпатична и хорошо разговаривает. Я спросил ее, что она делала в кровати. «Хочу увидеться с мистером Чаплином», – сказала она. «А вы знаете, – сказал я ей, – что ваше поведение выдает в вас ненормальную особу и у нас есть все основания отправить вас в сумасшедший дом?» Она и бровью не повела. «Я не сумасшедшая, – сказала она. – Мне просто нравится игра мистера Чаплина, и я прошла весь этот длинный путь из Мехико, чтобы познакомиться с ним». Я сказал, чтобы она сняла чужую пижаму, оделась и ушла, иначе мы вызовем полицию.

– Я хочу на нее посмотреть, – сказала Пола. – Пусть ее приведут в гостиную.

Я попытался возразить, думая, что это не доставит удовольствия остальным, но девушку привели, и она держалась открыто и спокойно. Рейнольдс был прав: девица оказалась молодой и симпатичной. Нам она сказала, что целый день ходила вокруг студии. Мы предложили ей пообедать, но она согласилась только на стакан молока.

Пока девица пила молоко, Пола продолжала задавать ей вопросы:

– Вы влюблены в мистера Чаплина?

Я испуганно моргнул.

– Влюблена? – засмеялась девица. – Я просто восхищаюсь его талантом.

– А мои фильмы вы видели? – допытывалась Пола.

– О, да, – будничным голосом ответила наша странная гостья.

– И что вы о них думаете?

– Они хороши, но мистер Чаплин лучше.

Выражение лица Полы изменилось.

Я предупредил девушку, что другие могут неправильно понять ее появление и у нее могут возникнуть неприятности. Я также спросил, есть ли у нее деньги на дорогу домой. Девица ответила, что ей ничего не надо, и, выслушав несколько советов доктора Рейнольдса, наконец-то покинула мой дом.

Но на следующий день слуга прибежал ко мне с известием, что девица лежит на дороге и, по всей видимости, отравилась. Не раздумывая мы позвонили в полицию и в скорую помощь.

После этого в газетах появились фотографии девушки, сидящей на кровати в больнице. Ей промыли желудок, и репортерам разрешили с ней поговорить. Она заявила, что не принимала яда, а только хотела привлечь к себе внимание, что она не влюблена в Чарли Чаплина, а пришла в Голливуд, потому что хотела сниматься в кино.

После выписки из больницы девушку оставили под наблюдением Благотворительной Лиги. Оттуда мне прислали вежливое письмо с просьбой помочь отправить ее в Мехико: «Она безобидна и никому не причинит вреда». Мне ничего не оставалось, кроме как оплатить ее возвращение домой.

Итак, я был теперь совершенно свободен от всевозможных обязательств, и мне не терпелось начать работу над фильмом для «Юнайтед Артистс», который превзошел бы «Малыша». Как всегда, я несколько недель провел в мучительном поиске идеи для нового фильма, не уставая повторять себе: «Это будет грандиозное кино! Лучше всех остальных!» Но идеи все не было. И вот однажды ранним воскресным утром, когда я гостил у Фэрбенксов, мы с Дугласом сидели после завтрака и рассматривали стереоскопические снимки. Некоторые из них показывали красоты Аляски и Клондайка, а на одной я увидел Чилкутский перевал и длинную цепочку золотоискателей, взбиравшихся на снежную вершину. На обратной стороне карточки описывались трудности и опасности, связанные с преодолением этого горного перехода. Это была прекрасная тема, к тому же достаточно интересная, чтобы стимулировать мое воображение. В голове мгновенно начали возникать идеи и комедийные трюки, общий сюжет нового фильма стал вырисовываться.

Существует нечто парадоксальное в процессе создания комедии: трагические события вызывают улыбку и смех, которые, как я понимаю, выражают сопротивление и непокорность бедам и неприятностям. Мы должны смеяться в лицо опасности и нашей собственной беспомощности перед силами природы, а если нет, то мы просто должны сойти с ума.

Я прочел книгу об экспедиции Доннера, который сбился с маршрута по пути в Калифорнию и попал в снежную ловушку в горах Сьерра-Невады. Из ста шестидесяти первопроходцев в живых осталось всего восемнадцать, почти все погибли от голода и холода. Многие опустились до каннибализма, поедая тела умерших товарищей, другие жарили свои мокасины, чтобы хоть как-то утолить чувство голода. Подробности этой кошмарной трагедии помогли мне создать один из самых смешных эпизодов в фильме. Не в силах больше терпеть голод, я варю свой ботинок и съедаю его, обсасывая гвозди, словно косточки, и наматывая на вилку шнурки, словно спагетти. В приступе голода мой компаньон принимает меня за цыпленка и хочет поймать и съесть.