Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Неожиданно я оробел и быстро зашел за угол, чтобы ни Сеннетт, ни мисс Норманд не увидели меня, но они не вышли. Простояв в своем укрытии около получаса, я решил отправиться обратно в отель. Мое появление на студии и знакомство со всеми этими людьми вдруг превратились в проблему.

Два дня подряд я слонялся вокруг студии, но так и не решился войти. На третий день позвонил Сеннетт и поинтересовался, где я пропадаю. Я что-то промямлил в ответ.

– Приезжайте прямо сейчас, мы вас ждем, – сказал он.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как бодрым шагом зайти в бунгало и спросить о мистере Сеннетте.

Он был рад увидеть меня и сразу же потащил на студию. То, что я увидел внутри, просто поразило меня. Всю сцену заливал мягкий равномерный свет. Он шел от огромных льняных полотен, растянутых так, чтобы отражать солнечный свет. В результате все вокруг казалось нереальным и неземным. Такое освещение было необходимо для съемок в дневное время.

Меня познакомили с одним или двумя актерами, а затем я с интересом стал наблюдать за всем происходящим. На площадке одновременно снимали на трех разных сценах, то есть шла работа над тремя разными комедиями. Во всем этом чувствовалось нечто глобальное, словно я вдруг оказался на Всемирной торговой выставке. На одной из сцен Мэйбл Норманд барабанила в дверь с криком: «Пусти меня!» Через мгновение камера остановилась, и сценка была снята. Я и думать не думал, что кино снимают по частям.

На другой сцене играл великий Форд Стерлинг, тот самый, кого я должен был заменить. Сеннетт представил нас друг другу. Форд расставался с «Кистоун», чтобы основать свою собственную компанию совместно с «Юниверсал». Он пользовался огромной популярностью на студии, и в тот день на съемочной площадке собралась толпа людей, с готовностью реагировавших на его шутки.

Сеннетт отвел меня в сторону и принялся объяснять методы работы.

– У нас нет сценария. Появляется идея, и мы поступательно стараемся развить ее, пока она не приводит нас к кульминации события и всей комедии.

Метод был интересным, но я не любил следовать спонтанному развитию событий. С моей точки зрения, это сводило на нет индивидуальную значимость актера и его персонажа. Я мало что знал о кино, но понимал, что ничто не должно подавлять личность.

Весь день я перемещался между тремя съемочными группами, наблюдая за их работой. С моей точки зрения, все актеры занимались имитацией стиля Форда Стерлинга. Меня это сильно беспокоило, ибо я вовсе не был поклонником этого стиля. Его персонажем был беспокойный голландец, несущий какую-то отсебятину с сильным голландским акцентом. Это было смешно на сцене, но не в немом кино. Я все думал о том, чего Сеннетт ждал от меня. Он видел, как я работаю, и должен был хорошо понимать, что я не Форд Стерлинг, а полная его противоположность. В каждой снимавшейся ленте все, сознательно или нет, было подстроено под Стерлинга, даже Роско Арбакль и тот имитировал его игру.

Раньше на месте студии была ферма. Гримерка Мэйбл Норманд находилась в старом бунгало, и к нему примыкала еще одна комнатка, где переодевались женщины. Напротив бунгало было другое строение – то ли бывший хлев, то ли конюшня. Здесь была гримерка и комната, в которой переодевался младший персонал компании, большинство которого составляли бывшие цирковые клоуны и профессиональные боксеры. Меня определили в гримерку к звездам, где готовились к съемкам и переодевались Мак Сеннетт, Форд Стерлинг и Роско Арбакль. Само по себе это строение напоминало все тот же хлев, хотя, возможно, здесь хранили конскую сбрую или что-то еще. Суровую мужскую компанию помимо Мэйбл Норманд разбавляли еще несколько симпатичных девушек. В общем, атмосфера была странной и наталкивала на мысль о «красавицах и чудовищах».

Несколько дней я слонялся по студии, думая о том, когда же начну работать. Иногда я сталкивался с Сеннеттом, проходившим по площадке, но он смотрел сквозь меня и всегда был чем-то сильно озабочен. У меня возникла неприятная мысль, что он, может быть, уже пожалел, что пригласил меня, и это заставляло волноваться еще больше.

Постепенно мое настроение стало полностью зависеть от Сеннетта. Если он улыбался мне при встрече, я чувствовал себя на подъеме. В компании все заняли выжидательную позицию по отношению ко мне, но многие, и я чувствовал это, сомневались, что я смогу заменить Форда Стерлинга.

Наступила суббота, и Сеннетт был сама любезность:

– Зайдите в контору и заберите ваш чек.

Я сказал, что неплохо бы уже начать работать, а еще мне хочется обсудить с ним игру Форда Стерлинга, но Сеннетт прервал меня, сказав, что у нас еще будет время обо всем поговорить.

Прошло девять дней безделья, нервы были почти на пределе. Форд старался поддержать меня и после работы иногда подвозил в центр города, где любил останавливаться у бара «Александрия» – здесь он встречался с друзьями. Одним из них был мистер Элмер Эллсворт, которого я невзлюбил с самого начала за откровенную тупость. Он иногда пытался подшучивать надо мной, потому что знал, что я скоро займу место Форда:

– Как я понимаю, ты приехал на место Форда, а ты вообще-то как, смешным быть умеешь?

– Скромность не позволяет, – как-то раз ответил я ему.

Это подзуживание ужасно раздражало меня, особенно в присутствии самого Форда. Но в тот раз Форд изящно снял меня с крючка насмешника:

– Неужели ты не видел в «Эмпресс», как он играет пьяницу? Это очень смешно.

– Ну, он еще ни разу не рассмешил меня, – ответил Эллсворт.

Это был крупный неповоротливый мужчина с грустными собачьими глазами, гладко выбритым лицом и запавшим ртом, в котором не хватало двух передних зубов. Форд многозначительно шепнул мне, что Эллсворт был большим специалистом в области литературы, финансов и политики, а также одним из самых информированных людей в стране и что у него было прекрасное чувство юмора. Но мне лично об этом ничего не было известно, и я бы предпочел вовсе с ним не встречаться. Как-то вечером в баре он попытался подцепить меня еще раз:

– Ну что, этот англичанишка уже начал сниматься?

– Нет еще, – я изобразил улыбку.

– Постарайся быть смешным.

Мне настолько надоело отвечать на тупые реплики этого господина, что я решил ответить ему в его же стиле:

– Если я хоть наполовину выгляжу так смешно, как вы, то у меня точно все будет хорошо.

– Вот это да! Сколько сарказма у парня! Дай-ка угощу тебя стаканчиком за это!

Наконец момент настал. Сеннетт и Мэйбл Норманд уехали на съемки, Форд Стерлинг со своей группой тоже снимал кино где-то в другом месте, и в студии никого не было. Генри Лерман, заместитель Сеннетта, запускал новый фильм и хотел, чтобы я сыграл роль репортера. Человеком он был тщеславным и очень гордился своими успешными комедиями, которые отражали естественный ход событий. Он говорил, что ему не нужны актеры, все зависело от съемочных эффектов и монтирования кадров.