Иван Третьяк - Храбрые сердца однополчан

Энергичный маневр в сочетании с сильным огнем обеспечил успешные действия подвижной группы.

Но вот у населенного пункта Духново передовой отряд наткнулся на упорное сопротивление немцев. Оторвавшись километров на двенадцать от своих, мы вообще рисковали попасть в тяжелое положение. Здесь, у Духново, гитлеровцам ничего не стоило разгромить наш батальон своей артиллерией и танками — сил у них было предостаточно. А выдержки не хватило. При виде быстро движущейся моторизованной колонны фашисты преждевременно начали стрелять с дальних дистанций. Отклонение от «канонов войны» всегда их обескураживало. Так и в данном случае. Мы вскрыли их систему огня в опорном пункте Духново. Роты быстро спешились и пошли в атаку, но обстановка складывалась все же не в нашу пользу, сказывалось значительное превосходство сил противника.

Подоспели другие подразделения 93-го гвардейского стрелкового полка, которым командовал тогда подполковник М.Фролов. Развернувшись, полк атаковал противника при поддержке танков, но тоже успеха не имел.

Крепко засели немцы в Духново…

Нетрудно было догадаться, что они считают этот опорный пункт ключевой позицией обороны и попытаются задержать именно здесь продвижение наших войск на Опочку. В Духново располагался штаб крупной вражеской части, туда подтянулись другие подразделения, в основном эсэсовские. Населенный пункт заранее был приспособлен к круговой обороне. По его восточной окраине тянулась траншея с открытыми площадками. Дороги, идущие сюда, были частично заминированы. Артиллерийские батареи, вкопанные в землю танки держали все подходы под прицельным огнем. Наша разведка, попытавшаяся приблизиться к Духново на английских танках «валлентайн», была отброшена с немалыми потерями.

По решению командира подвижной группы на разгром противника в Духново были нацелены и другие полки нашей дивизии. Это уж нарушало прежний замысел, ибо отвлекало группу от выполнения основной задачи — стремительного продвижения в глубь обороны противника с целью захвата Опочки.

На НП нашего батальона прибыли генерал Стученко и командир полка. Потребовали доложить обстановку. Особенно они интересовались огневыми средствами противника в Духново.

По вопросам и нескольким оброненным фразам чувствовалось — не хочется генералу всеми силами подвижной группы ввязываться в бой за Духново, нарушать разработанный план действий. Он подумывал о том, чтобы обойти Духново, использовав успех 87-го гвардейского стрелкового полка, продвигавшегося южнее.

Постукивая карандашом по карте, генерал долгонько сидел в задумчивости. Мы, офицеры, сгрудились около него. Наконец он отвлекся от своих размышлений. Посмотрев на меня, спросил этак запросто:

— Ну что, Ваня, пойдешь к немцам в Духново? На машинах…

В тоне, каким был задан вопрос, сторонний, непосвященный человек уловил бы любезное предложение гуляючи прокатиться на машинах в близлежащий населенный пункт. Смысл вопроса означал другое. Собравшимся вокруг комдива офицерам ясно было, какая возникает задача, и все они застыли в напряженном молчании.

Мы знали и любили нашего генерала. Умный, волевой человек большой личной храбрости… Любое его слово — приказ. Но если уж он вот так говорит, в тоне совета и просьбы, то, значит, надо решиться на трудное, рискованное дело.

Я ответил:

— А что… Можно и сходить в Духново.

Кивнул кому-то Андрей Трофимович. Мигом поднесли два стакана с положенными на фронте ста граммами.

— Ну, давай…

Приказав несколько оттянуть стрелковые роты назад, за укрытие в лощине, я построил колонну батальона и постарался придать ей тот самый вид, который наводил ужас на немцев. Солдаты уселись на машины, приготовившись вести с бортов автоматно-пулеметный огонь, метать гранаты. Офицеры встали на правых подножках. В кабины мы не садились — на крыле сподручнее наблюдать, управлять, стрелять. Кроме того, это психологически действует на гитлеровцев, нагоняет на них страху.

— Заводи! — понеслась по колонне многократно повторяемая команда.

Готовые к броску вперед, мы выжидали, пока ослабнет огонь, которым все еще огрызалась вражеская оборона, растревоженная предыдущей атакой наших подразделений. И вот момент настал: канонада стихла, а лежащее впереди поле все еще было окутано дымом и пылью от недавних разрывов.

— Вперед!

Колонна начинает движение почти рывком. Скорость нарастает стремительно. Впереди со своей ротой на подножке «студебеккера» старший лейтенант Голышкин, отважная душа. Он держит в руке на отлете автомат, ветер развевает полы его плащ-палатки. Я следую в голове второй ротной колонны.

35 машин с хорошо вооруженными людьми в кузовах. Сила дерзкая и страшная.

Через зону вражеского обстрела мы проскочили быстро, как говорится, единым махом и почти без потерь — было убито лишь несколько солдат. Но когда достигли южной окраины Духново, противник открыл огонь изо всех видов оружия. Мы тоже ответили огнем. Фронтальная атака могла бы захлебнуться. Я приказал лейтенанту М.Лазареву совершить бросок ротой вправо и уж потом развернуть ее. Другие подразделения направил в обход левее. Таким образом, наши боевые порядки как бы обтекали с двух сторон наиболее укрепленные позиции противника, где были сосредоточены его основные огневые средства. Завязавшийся впоследствии бой уже в самом населенном пункте носил очаговый характер.

Один из эпизодов стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее, хоть он и продолжался всего-то несколько минут. Бой этот интересен и поучителен «солдатской тактикой». Таким определением, кстати, я отнюдь не допускаю мысли о каком-то упрощенном, низшем, что ли, разряде тактики. Мне хочется им подчеркнуть целесообразность, инициативность, самостоятельность действий сержантов и солдат в сложной обстановке. Они, бывалые и храбрые фронтовики в солдатских погонах, часто находили исключительно грамотные в тактическом отношении способы боевых действий. При этом не только выполнялся боевой приказ, но теми же сержантами и солдатами велся непрерывный поиск самых решительных действий.

При завязке огневого боя на южной околице Духново выдвинулся вперед и ближе других подразделений подошел к домам взвод младшего лейтенанта А.Пахомова. Взвод сосредоточился в лощине, изготовился для решительного броска в атаку, но он был отрезан огнем противника от других наших подразделений, и это весьма усложняло его положение.

Ранило командира взвода. Его обязанности взял на себя гвардии старший сержант Батыр Басанов. Приняв командование, он продолжал руководить боем с таким же умением, как и офицер. Солдаты понимали его с полуслова и выполняли его распоряжения четко, с боевым рвением. Они хорошо знали и уважали Басанова, парторга роты. До армии он был председателем сельсовета в своей родной Калмыкии — об этом тоже было известно, и солдаты промеж себя называли старшего сержанта по имени и отчеству — Батыром Манджиевичем.