Илья Старинов - Мины ждут своего часа

— Вы, товарищ, заехали далеконько в сторону… В документах указан другой маршрут. Зайдите в комендатуру. Разберемся.

В комендатуре скопилось больше двух десятков военнослужащих. У многих, как и у меня, отобрали проездные документы.

Сижу жду. Раздумываю, что со мной сделают. И вдруг слышу — прибыл вагон командующего Северо-Кавказским военным округом Ворошилова.

Прежде чем успел толком что-либо обдумать, ноги уже понесли меня по путям.

Никогда раньше я не встречал Ворошилова, но слышал о нем много, особенно когда нашу 9-ю стрелковую дивизию придавали Первой Конной. Почему-то решил: Ворошилов все поймет и в обиду не даст.

Я даже не допускал мысли, что меня Могут не пропустить к нему. Твердо верил: пропустят. Вместе ведь воевали против Деникина.

И пропустили…

Командующий округом выслушал мой сбивчивый рассказ, просмотрел сохранившиеся у меня рекомендации, посмеялся, придвинул к себе блокнот и тут же написал в комендатуру ЧК, чтобы меня освободили.

В тот же день мне удалось выехать из Краснодара..

Навестив родных, я отправился наконец в столицу.

Много довелось впоследствии читать о Москве двадцать первого года. Какими только эпитетами не награждали ее наши недруги! И темная, и оголтелая, и одичавшая!..

Москва и впрямь была грязновата. Некоторые бульвары днем походили на толкучку, а ночью — на пустырь. Вместо магазинов всюду были распределители, где неизвестно что и когда распределяли. В городе горели лишь немногие керосиновые фонари. Чекисты вылавливал# бандитов. По скверам бродили в отрепье беспризорники; На Сухаревке шла меновая торговля, то и дело слышался вопль: «Держи вора!»

Иным москвичам, выбитым из уютного быта многокомнатных квартир и особнячков, такие картины наверняка представлялись неким преддверием страшного суда. Но другое, совсем другое впечатление произвел город на меня и моих товарищей. В наших сердцах жили самые светлые надежды, и все вокруг вовсе не казалось тогда мрачным.

Рано утром мы видели спешивших на заводы и в учреждения людей, переполненные трамваи…

Мы не только верили, а знали: всякие напасти — явление временное. Порукою тому древние стены Кремля, за которыми работает Владимир Ильич Ленин.

И конечно, прежде чем пойти в ГУВУЗ [1] Главное управление военно-учебных заведений РККА. , мы постояли на Красной площади, послушали бой курантов, недавно начавших играть «Интернационал»…

Разговор в ГУВУЗе оказался коротким. Взяли наши командировочные, рекомендации, аттестаты, выдали паек и спустя неделю отправили в Одессу держать экзамены в военно-инженерное училище.

В училище попали прямо к вступительным экзаменам. Желающих учиться было немало, но я не волновался. В высшеначальном училище, которое хотя и не пришлось закончить, меня считали одним из первых учеников. Не любил только зубрить закон божий. Но ведь здесь закона божьего, слава богу, нет. Экзамен по русскому языку сдал, успешно. Чего же бояться остальных предметов? Я не боялся и блистательно провалился по геометрии…

Невесело тянулся обратный путь в Москву. Что будет теперь?! Как погляжу в глаза начальству из ГУВУЗа?!

Но глядеть пришлось.

— Так, товарищ, — сказали мне. — Срезались, значит? Что же нам с вами делать?

Как ответить на подобный вопрос? Невнятно пролепетал:

— Прошу оставить меня в инженерных войсках… Сроднился… Экзамены пересдам…

Принимавший меня командир, покачав головой, углубился в анкету, словно мог в ней вычитать, как поступить. И что-то вычитал! Его озабоченное лицо смягчилось.

— Послушайте! Почему бы вам не пойти в школу военно-железнодорожных техников? Ведь вы с детства, можно сказать, железнодорожник!

Профессия отца продолжала определять мою судьбу.

— Я сапер…

— Можем послать только в школу железнодорожных техников, — складывая бумаги, сказал командир. — Если хотите учиться, советую не отказываться. Нам очень нужны военные железнодорожники.

Железные дороги… Тяжелое это было зрелище в двадцатые годы! Не хватало угля, паровозов, вагонов. Пути были изувечены войной, и бандиты продолжали их портить. По дороге из Одессы в Москву я сам проторчал несколько часов в Фастове из-за крушения, устроенного какой-то бандой… Понятно, что армии нужны люди на транспорте. Да и не очень сильно будет отличаться моя новая профессия от профессии сапера. Нет, не очень!..

Школа железнодорожных техников помещалась в Воронеже.

Наученный горьким опытом, я засел за алгебру и геометрию Киселева, повторил весь курс и вступительные экзамены сдал на «отлично».

В сентябре зачислили в курсанты.

— Поздравляю, товарищи! — сказал начальник 4-й Воронежской военно-железнодорожной школы выстроенным на плацу курсантам. — С завтрашнего дня — за дело!..

Первым делом оказалась заготовка дров.

С топливом по всей стране было туго. Воронеж исключения не составлял. Наша школа помещалась в кирпичном здании. Стекол в окнах почти не было, и оконные проемы забивали досками, между которыми шелестели сухие листья и опилки. Не заготовь дров — замерзли бы зимой, как мухи.

Долги зимние ночи, но усталым курсантам они кажутся очень короткими.

Паек скудноват, а мы еще добровольно отчисляем часть продуктов в пользу голодающих Поволжья.

Плохо с освещением.

Но роты идут на занятия с песней.

Мы молоды, напористы; у нас замечательные преподаватели — главным образом, инженеры из Управления Юго-Восточной дороги. Что нам недосып, недоедание? Переживем! Молодое Советское государство нуждается в своих специалистах. Мы нужны! Как же не петь?!

В те годы существовало повальное увлечение коммунами. Возникли коммуны и в воронежской школе военно-железнодорожных техников. Члены коммун вместе занимались, делились всем, что имели.

В нашу коммуну кроме меня входили Федор Панкратов и Александр Азбукин, ребята толковые, энергичные.

Мы поставили себе цель: сдать экстерном в январе 1922 года за второй семестр первого курса и за первый семестр второго. Закончить двухгодичную школу за год.

Одни преподаватели сомневались в успехе такого предприятия, другие — поддерживали нас.

Дней отдыха не стало. С неимоверным трудом мы догнали второй курс и тогда приняли еще одно решение: закончить учебу на «отлично». И мы получили по всем предметам высшие оценки. Всех троих наградили в день выпуска именными часами.

Незадолго до перехода на второй курс меня, как фронтовика и отличника, приняли кандидатом в члены Коммунистической партии. Надо ли говорить, какую я испытывал радость и гордость!

Осень 1922 года. Школа военно-железнодорожных техников окончена. Наша коммуна получила назначение в Киев, в 4-й Коростенский Краснознаменный железнодорожный полк.