Михаил Арлазоров - Дорога на космодром

Потом еду по конторам, архивам, разговариваю, волнуюсь, негодую, жду, ругаю, звоню, жду и т. д. и т. д. до 6 вечера, когда я приезжаю домой, обедаю, прихожу в себя и думаю, думаю о том, что я сегодня сделал, что мне нужно сделать завтра, где мне нужно нажать, где слабое место, как ликвидировать надвигающийся прорыв…»

Алексей Исаев писал родным о будничных заботах, а мы полвека спустя воспринимаем его письма как блестящий автопортрет представителя советской интеллигенции первого поколения.

Да, именно так, от зари до зари, накапливая бесценный жизненный опыт, трудились наши первые инженеры. Раскрываются и пружины прекрасного исаевского неравнодушия к окружающему.

«Вот мой день. Он такой и вчера, и завтра будет таким же, и через неделю. Но ни один день не похож на другой, ничего никогда не повторяется, каждый день всплывает что-либо новое, чего не было еще на повестке дня вчера и чего уже завтра тоже не будет. Конъюнктура меняется не каждый день — она меняется каждый час…»

Календарь отсчитывал предпусковые дни, а иных дней для Исаева не существовало. Вот-вот должно свершиться то, чем жила страна, ради чего забрался он так далеко от Москвы. Москвичи, читавшие газеты, — зрители. Он, Исаев, — участник грандиозного дела, один из тех, кто в меру своих сил влияет на ход событий.

Исаев горд своим положением. Горд тем, что сам себя в него поставил. Сумел выдержать темп и напор работы, неблагоустроенность быта, плохую пищу, — одним словом, все, что сопутствовало первым новостройкам.

«Выброшен лозунг, — читаем мы в том же письме. — «Все для домен!» И каждый обязан расшибиться в лепешку, но исполнить то, что от него потребуют домны. Заводоуправление перешло на непрерывную неделю, и в общий выходной день все бюрократы и конторские крысы таскают доски у домен, копают канавы у домен, разгружают огнеупор для домен.

Посудите сами: разве не должно мне все остальное казаться болотом?.. Разве может человек не свихнуться, если он попадает на самую большую, самую ударную стройку Союза, стройку, привлекающую внимание всего мира, и если он работает на решающем объекте этой стройки (а у нас теперь каждый объект решает, и я решаю — проблему пуска)?»

Последняя фраза отнюдь не гордыня. Исаев радовался победам, переживал поражения. Всю жизнь любую работу он принимал очень близко к сердцу…

Нет большего удовольствия для строителя, чем удовольствие от быстро, досрочно и хорошо выпол- пенной работы!

Нет сильнее горя, чем от допущенных тобой просчетов, ошибок, ляпсусов, ведущих к прорыву.

А я делаю ошибки. А ведь каждая ошибка — это потеря темпов, это десятки тысяч рублей, это выброшенные человеко-часы.

До чего же тогда делается свет не мил! Ходишь как обалделый!»

Способность признать, понять и проанализировать свои ошибки, редкостная для молодого специалиста, объясняет многое в становлении инженера Исаева. Он не сразу нащупал главную линию жизни, но самостоятельность обрел очень рано. Хватался за многое. Едва достигнув успеха и зарекомендовав себя в какой-либо области «обещающим специалистом», бросал. Вроде бы мальчишество — сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье. Но обратите внимание — ни на одной из этих жизненных тропинок у молодого инженера не было всезнающего шефа, который заботливо вел бы его за ручку. Делая все собственными руками, анализируя успехи и неудачи, Исаев быстро рос, мужал, взрослел, превращаясь, что случается в наши дни не часто и далеко не с каждым, в энциклопедически образованного инженера, умеющего сотрудничать с людьми, делать практически все, что ему поручали, независимо от того, занимался ли он раньше этими вопросами или нет.’

Копилка опыта день ото дня все богаче. Круг интересов шире. Новые увлечения смелее, значительнее. Дерзость молодости уступала место скромной, но весомой уверенности в себе, умению рассчитать силы, степень риска, не отступать перед, казалось бы, невыполнимым, нереальным, несбыточным.

Прошло всего три года после того дня, когда он спросил себя: «Чем я живу? Ничем! Чем я интересуюсь? Ничем! Как я представляю себе дальнейшее? Никак». Сегодня Исаев жил строительством Магнитогорска, интересовался всем, что только могло принести этому строительству пользу, а вот будущее представлял себе не очень ясно — верил в свои силы, но нервничал из-за отсутствия документа о завершении образования.

Семейный архив сохранил нам листки бумаги с записями, отражающими эти волнения. Вопрос о дипломе упоминался во многих из них. Быть может, читатель сочтет мысли Исаева по этому поводу не самыми оригинальными, но, соприкоснувшись по работе с корпорацией инженеров, которая была тогда неизмеримо малочисленнее, чем в наше время, Алексей Михайлович хотел поскорее освободиться от того, что дискредитировало его в глазах коллег. Отсутствие же диплома давало некоторым из них основание считать Алексея Михайловича недоучкой.

Не исключено и еще одно обстоятельство, напоминавшее о себе весьма прозаически, но достаточно часто. В стране была карточная система и на промышленные товары и на продукты питания. Молодой крепкий парень, каким был тогда Исаев, на недостаток аппетита не жаловался. Документ о завершении высшего образования обещал несомненное улучшение быта.

Но работа без диплома продолжалась сравнительно недолго — чуть более года. 2 ноября 1931 года Исаев приехал в Москву, где через два месяца завершил образование. Сдав к 31 декабря все необходимые зачеты и экзамены, Алексей Михайлович получил справку, что удостоен звания инженера.

С большим трудом добившись направления в Магнитогорск, Исаев возвращается обратно. 22 января 1932 года он пишет докладную записку главному строителю Каттелю:

«Внимательно наблюдая строительство, я увлекся им настолько, что перестал думать о чем-либо другом, непрерывно решая в голове специфические магнитостроевские проблемы.

Мне стало ясно, что огромные магнитостроевские количества (земли, бетона, железа) перешли в качество, что подходить к этим качествам старыми методами и способами нельзя, ибо это в большинстве случаев будет жалкой кустарщиной…»

Исаев четко формулирует главные направления успеха: «Заданные темпы выдвигают во главу угла вопросы транспорта, такелажа». Он пишет о роли монтажа, правильного планирования грузопотоков:

«Это то, что непрерывно занимает мою голову с лета 1931 года, то, что прогнало меня снова на Маг- нитострой. К работе в этом направлении я чувствую себя способным более, чем к какой-либо другой. Я обладаю слишком малыми знаниями для самостоятельного разрешения этих проблем, но очень хотел бы принимать в них какое-либо участие…»