Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 1

Секунды свободного, захватывающего падения, потом меня резко дернуло, будто подкинуло вверх. Над головой раздался звонкий хлопок раскрывающегося парашюта… Наступила тишина. Первое, что я увидел, — это освещенный луной удаляющийся на восток силуэт нашего самолета. Смотрю вниз, подтягивая и поправляя стропы парашюта, стараюсь направить его к лесу.

Парашют бросает из стороны в сторону, и на меня летит, поворачиваясь то влево, то вправо, что-то огромное, темно-зеленое. Внизу белеет несколько раскрытых парашютов. Все быстрее тянет к земле. Я приготовился падать на правый бок, как учили, но все обернулось иначе. Парашют зацепился за ветки и повис на высокой молодой акации. До земли 3–4 метра. Быстро вынимаю финку и пистолет, режу несколько строп парашюта и плавно опускаюсь на землю. Немного размявшись и вдохнув чистого лесного воздуха, я с большим удовольствием прошелся по лесному ковру из опавших листьев. Как непередаваемо приятно шуршат они под ногами!

Быстро собрал парашют и тщательно спрятал в густом кустарнике. Прислушался. Несколько левее раздался треск. Я пошел в том направлении. Незаметно лес кончился. Рядом — виноградники и кукурузное поле… Вправо от меня виднеется небольшое село. Тишина… Из деревни доносится ленивый лай собак. Неужели это и есть тыл врага?

Недалеко от себя слышу тихий, дважды повторяющийся свист. Он раздается не там, где слышался треск, а где-то правее… Отвечаю тем же. Нашим паролем при встрече должны быть два любых числа, сумма которых составляет пятнадцать. За кустами кто-то шепчет: «девять». После моего ответного «шесть» невысокий, коренастый Тарас Ноур выходит из укрытия. От неудачного приземления он сильно ушиб ногу. Теперь нас двое, уже легче на душе. Продвигаемся дальше. В настороженной тишине ясно слышим негромкий голос старшины Петра Овчаренко. Он ругается, не может снять зацепившийся за дерево парашют. Даем о себе знать.

— Что у тебя? — спрашиваю.

— Смотрите! — Он пытается снять с дерева парашют. — Его, черта, и трактором не оторвешь!

Помогаем освободить парашют и надежно прячем его в густом терновнике. Выходит на первых порах неплохая тройка: пулемет, автомат и бесшумная винтовка.

— Теперь порядок, — сказал старшина. — Пошли искать остальных.

Двинулись в глубь леса. Примерно через час встретились С комиссаром Кузнецовым, начальником штаба Рослином и командиром взвода Андреем Самоний.

Наступал рассвет. Уже чувствовалась приятная свежесть летней утренней зари. Несмело перекликались первые птицы. Где-то недалеко от нас проскрипела телега, «хейс-хейс», — звонким эхом прокатилось по лесу.

— С кем это он разговаривает? — спросил я Тараса.

— Чудак-человек. Это же на молдавском языке волов так погоняют.

Наш штаб расположился в густом терновнике. Меня и Овчаренко отправили на поиски приземлившихся в северо-западной части леса, Самоний и Ноур пошли навстречу первой группе. Мы с Петром идем вначале тропинками, а затем прямо по лесу, осматриваем густые кусты и осторожно подаем условные сигналы.

Прошли много километров, а результатов никаких. От быстрой ходьбы становится жарко, хочется пить. На обратном пути встретили почти всю вторую группу: Васю Калараша, Мишу Ясского, Женю Сахарного, Сашу Ваймушкина, Емельяна Лазареску. Ноур и Самоний возвратились в лагерь, никого не встретив. Собралось только две группы. О судьбе первой ничего не известно… Что с Червонным? Где заместитель по разведке Шалыгин?

Продолжаем изучать обстановку, ведем поиски остальных.

На третий день рано утром мы услышали приглушенный разговор нескольких человек — это были Тарас Ноур и Андрей Самоний. На этот раз с ними пришли Вася Федоров и Петя Образцов, Семен Таран, Коля Шестаков и Федя Тофан. Какая радость! Крепко жмем руки. Но ребята мрачные, неразговорчивые. Комиссар и начальник штаба взволнованно перешептываются. Что-то случилось…

Нас собрали всех вместе и сообщили, что трагически погиб командир нашего отряда.

Командование отрядом пришлось принять на себя комиссару. Он задумчив и встревожен, но не подает виду. А думать было о чем, ведь еще не известно, что случилось с остальными партизанами. Рядом с комиссаром склонился над картой начальник штаба Павел Рослик.

— Думаю, — говорит он, — что Шалыгина, Полухина и остальных надо искать юго-западнее Афумац…

— Хорошо, — машинально отвечает комиссар, — организуем 4–5 человек… — а сам думает совсем о другом… — Похоронить надо… — дрогнувшим голосом произносит он.

Услышав это, я обратился к Михаилу Васильевичу:

— Товарищ комиссар, разрешите мне похоронить командира.

Он поднял голову, посмотрел на меня и, зная мою привязанность к командиру, утвердительно кивнул головой.

— Еще пойдут Образцов и Ясский, старшим назначаю Вас.

— Слушаюсь…

Свой пулемет отдаю старшине Петру Овчаренко, беру взамен его автомат, и мы быстро скрываемся в густой чаще леса.

Кто думал, что первым заданием в тылу врага будет такое не боевое, но очень тяжелое…

Несчастье случилось километрах в двух от лагеря. Командир лежал, широко раскинув руки, а за ним ткнулся, весь в листьях, изорванный парашют. Метрах в трех от него — разбитая радиостанция, автомат… На дне ящика радиостанции нахожу его гвардейский значок. Все другие награды он сдал в Сороках, а с гвардейским значком решил не расставаться и в тылу врага… Взяли портупею, документы. Часы на его руке остановились в 22 часа 29 минут. Первая группа была выброшена с самолета в 22 часа 27 минут. Значит, за 2 минуты трагически решилась судьба командира. Ясский закапывает радиостанцию и автомат, а мы с Петей финками роем мопилу. Земля мягкая, рыхлая, мешают только корни.

Вдруг недалеко от нас послышался лай собак.

Кто это? Жандармерия с овчарками?

Все трое напряжены до предела. Что бы ни случилось, мы должны похоронить командира или унести его тело с собой. Врезаясь в землю, сверкают финки. Землю выгребаем прямо руками. С наших лиц ручейками стекает пот. Слышно только тяжелое дыхание.

Наконец все готово. Бережно опустили в могилу тело командира и накрыли его парашютом. Могилу сравняли с землей и замаскировали листьями.

Молча, склонив головы, стоим с минуту над могилой. Спи, наш дорогой друг. Ты всегда будешь с нами. Пройдет время, и мы еще вернемся за тобою и похороним на самом видном месте, и будут о тебе знать и чтить твою память старики, дети, все поколение нашей страны.

Возвращаемся в лагерь. Докладываю комиссару о том, что командир отряда Червонный нами похоронен.

Все, кто был в лагере в это время, молча встали.

— Запомним это место, ребята, — сказал, обращаясь ко всем комиссар. — Мы еще придем за ним на эту высоту под Афумацами и отдадим по настоящему последнюю воинскую почесть. Но прежде отомстим за его гибель.