Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 3

В ночь с 22 на 23 августа наша разведка обнаружила начало отхода войск противника по всей полосе нашего корпуса. У нас все было готово на этот случай.

В 3 часа ночи мы уже начали боевые действия. В первом эшелоне каждой из наших дивизий вели бои по два полка, впереди которых действовали разведподразделения и автоматчики. Наступление велось в высоком темпе, ночью и днем. Противник неоднократно пытался своими арьергардными частями сдержать наш стремительный натиск и тем самым дать возможность оторваться от нас своим главным силам, но ничего у него из этого не получилось.

К семи часам утра, преодолевая упорное сопротивление противника в его главной оборонительной полосе, соединения корпуса продвинулись на три километра. После этого темп нашего наступления резко возрос, и враг уже не в состоянии был оказать наступающим соединениям корпуса достаточно сильного сопротивления, которое могло бы задержать наше наступление. Лишь перед самым Кишиневом, сосредоточив сильный кулак, противник еще раз пытался остановить нас. Но теперь, когда город уже был хорошо виден, когда казалось, что мы слышим биение его израненного сердца, ничто не могло сдержать наступательный порыв наших солдат: ни шквальный огонь, ни контратаки врага, ни усталость.

К 24 часам 23 августа войска нашего корпуса вышли к северной и западной окраинам Кишинева. Начались уличные бои. Упорство врага к этому времени заметно ослабело, ибо он уже был деморализован и почти никем не управляем. Но кое-где бои еще велись, противник сопротивлялся, и подчас сильно. К четырем часам утра 24 августа Кишинев, сильнейший опорный пункт обороны противника, был взят, полностью очищен от врага. Над площадью Победы взвилось красное знамя.

Впервые после войны я был в Кишиневе в 1965 году. И не узнал город. Какие резкие перемены произошли в столице Молдавии с момента освобождения ее от гитлеровских захватчиков! Все эти дни я был под впечатлением того, что попал в прекрасный, совершенно незнакомый мне город.

Собственно, так оно и было. Этот новый Кишинев я не видел, а тот, который видел тогда, на рассвете и днем 24 августа — ничем не напоминал мне этот. Тогда были бесконечные руины да дымящиеся пепелища вместо улиц. Развороченные парки и разрушенные дороги, оборванные электрические провода, поваленные столбы. Но люди, что встречали нас улыбками и объятиями, цветами и радостными возгласами, были такими же приветливыми и радушными, какими увидел я их в 1965 году, в двадцатилетнюю годовщину нашей победы над фашизмом.

О людях земли молдавской я не могу не рассказать того, что помню еще со времен войны. В тяжелых условиях мы вели боевые действия по освобождению Молдавии и в обороне не знали покоя. И во все эти опасные часы рядом с нашими воинами, бесстрашно сражавшимися с врагом, обязательно были и местные жители.

В весеннюю распутицу, когда грязь была по колено, когда автотранспорт почти не мог передвигаться, местное население помогало нашим воинам тащить орудия и другую боевую технику, на своих плечах переносило боеприпасы. Помогали молдаване также добывать разведывательные данные, всегда охотно предлагали свои услуги проводников, хотя нередко им это могло стоить жизни.

Душа народа — доброго, мудрого, удивительно щедрого — открывалась нам при каждой встрече. Помню, в одном из сел было это, если не изменяет мне память, в Васкауцах, подошел ко мне хозяин дома, где временно задержались мы.

— Пообедайте с нами, господин полковник, — пригласил он.

Я говорю:

— Не господин, а товарищ я вам, понимаете, друг.

— Понимаю, — отвечает. — Я вижу, что очень отличаетесь вы от тех, кого господами мы звали. Потому и приглашаю вас от всей души.

Тот вечер в молдавской семье я никогда не забуду. И люди, нас угощавшие, были замечательными.

Потом вторая была у меня встреча. Бой еще продолжался на подступах к реке Реут, когда зашли ко мне старики:

— Дозвольте, — попросили, — солдат погибших захоронить. Все честь по чести сделаем.

Поблагодарил и разрешил им.

Пока продолжался бой, сами мы этого не могли сделать. На похороны наших боевых товарищей вышло все село. Плакали по ним, как по мужьям своим да сыновьям, женщины. Скорбны были лица мужчин. Подумал я тогда: так провожают в последний путь только дорогих и близких. А разве не стали этим людям родными солдаты, за свободу земли их жизнями заплатившие? Это родство, рожденное в огне, кровью братской скрепленное, нерушимо вовек. И нет его крепче.

К четырем часам утра 24 августа мы полностью очистили от противника Кишинев, а в 10 часов утра этого же дня были уже в 15–20 километрах западнее его. К этому времени в состав корпуса из резерва 5-й ударной армии была передана 266-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник С. М. Фомиченко. Теперь, после освобождения Кишинева, перед нами стояла следующая задача — стремительно развивая наступление в западном направлении, громить противника и не дать ему возможности уйти за реку Прут.

Организуя параллельное преследование врага, выходя на пути его отхода, мы наносили ему ощутимые удары. Связывая его боями, расчленяли по частям. Так было и 24, и 25, и 26, и 27 августа.

К утру 28-го, выйдя уже к Пруту, войска нашего корпуса прижали к реке и окружили крупную группировку немецко-фашистских войск, пытавшихся переправиться на противоположный берег. Для разгрома этой группировки были подтянуты артиллерия и реактивные установки «катюши», переправлен на правый берег Прута в тыл противнику один батальон 1010-го стрелкового полка 266-й стрелковой дивизии, усиленный артиллерийским дивизионом, ротой автоматчиков и разведывательной ротой.

После короткой, но мощной артподготовки 89-я и 94-я гвардейские и 266-я стрелковая дивизии начали разгром окруженной группировки врага. Видя безвыходность и безнадежность своего положения, противник вынужден был капитулировать. В результате этой операции в районе Чоры — Логанешты нами было взято в плен свыше 20 тысяч вражеских солдат и офицеров.

Так бесславно для захватчиков закончились боевые действия в полосе наступления нашего 26-го гвардейского стрелкового корпуса.

Нам же еще дороже стала земля молдавская, свобода которой была куплена ценой жизни многих наших товарищей. И от души рады мы, что молдавский народ, сегодня счастливый и свободный, помнит и чтит геройски погибших сынов нашей Родины.

Трудные будни войны. В них есть свои горести — горечь отступлений, гибель товарищей. Но есть и свои радости. И, может, самая большая из них — радость того, что шагаешь по освобожденной земле. Люди отстроят дома, засеют поля и вступит в права мирная, свободная жизнь. Ради того и поднимались солдаты в атаку. Чувство, одушевляющее тысячи людей, очень точно сформулировано поэтом Александром Твардовским: «Бой идет не ради славы — ради жизни на земле».