Евгений Беркович - Пятая жизнь. Предварительные итоги в вопросах и ответах

Поиски подходящего вуза пришлось продолжить. И они, в конце концов, дали результат. Нашелся институт повышения квалификации программистов и специалистов по банкам данных в Ганновере. Снова пройдя вступительный экзамен, я попал в число студентов.

Обучение было рассчитано на год: десять месяцев продолжались лекции и семинары по различным курсам, периодически проводились контрольные работы и экзамены, а два последних месяца были отведены под обязательную практику на каком-то предприятии. Лекции и контрольные работы не вызывали у меня больших проблем, я ведь сам «в прошлой жизни» был и математиком, и программистом. Первую программу написал еще студентом в 1965 году. Думал ли я тогда, что и через тридцать, и через сорок лет буду заниматься тем же?

Тридцать лет в программировании — немыслимо большой срок! За это время успели смениться не только несколько поколений вычислительных машин, появились персональные компьютеры, изменились языки программирования… Важнее, что несколько раз менялся сам подход к составлению программ, так сказать, радикально изменялось мышление программистов. Изменить стиль мышления труднее всего, поэтому, как правило, новую компьютерную парадигму осваивает новое поколение. А старые программисты либо уходят на пенсию, либо становятся начальниками.

В последние годы перед отъездом сам я уже не занимался составлением программ: поднявшись по служебной лестнице, только ставил программистам задачи и принимал от них готовую продукцию. Тем интереснее было теперь самому вникать в детали давно знакомого дела.

Восемь месяцев пролетели незаметно, в свидетельстве об успеваемости у меня были только «зер гут», что значит «отлично». Но проблема неожиданно возникла на заключительном этапе обучения — я никак не мог найти предприятие, готовое принять меня на два месяца практикантом. Зарплата практиканту не полагалась, но никто не рисковал взять даже на такой короткий срок немолодого человека, да еще с докторской степенью.

К этому времени местное министерство науки и образования подтвердило мой диплом кандидата физико-математических наук и присвоило аналогичную немецкую степень «доктора естествознания».

Документы по присвоении докторской степени и звания «старший научный сотрудник»

Здесь надо пояснить, что в Германии к званию «доктор» совершенно особое отношение, не имеющее аналогов в других странах. С момента присвоения это звание сопровождает человека по жизни, словно личный дворянский титул. Оно фигурирует во всех официальных документах, стоит в паспорте и на почтовом ящике, в счетах за свет или в водительских правах. При устном или письменном обращении к человеку, обладающему таким званием, нужно обязательно указывать «господин (или госпожа) доктор». Обратиться просто по фамилии могут только знакомые — соседи или сослуживцы, а по имени — лишь близкие приятели, например, по спортивной команде.

Я еще не до конца тогда понимал эти тонкости, поэтому был крайне удивлен и раздосадован, когда на десятки моих писем с предложением взять на двухмесячную бесплатную практику неизменно получал вежливые отказы. Никто не предлагал даже встретиться. Но однажды счастье улыбнулось, и директор одной компьютерной фирмы с ничего не говорящим мне названием «Профиль» пригласил меня на собеседование.

С собой я взял, как положено, переведенные на немецкий язык все мои документы об образовании, начиная со школьного аттестата зрелости и кончая дипломом старшего научного сотрудника. Прихватил и свидетельства из немецкого института. Поразившись однообразию оценок — сплошь «зер гут» — и поговорив о моем опыте предыдущей работы, директор вдруг сделал предложение, которого я никак не ожидал. Подтвердив, что взять доктора на практику никак не может, он. тем не менее, предложил принять меня на постоянную работу к себе на фирму.

Я тогда еще не знал всей подоплеки этого решения, поэтому воспринял предложение как необыкновенный подарок судьбы. Действительно, многие ищущие работу считают за счастье даже временный контракт — на год или два. А здесь мне предложили бессрочный договор (на самом деле, как принято в Германии, до достижения пенсионного возраста, тогда это было 65 лет), да еще с очень приличным окладом (по моим тогдашним представлениям, конечно). Мне дали неделю на оформление всех формальностей с институтом. больничной кассой, медицинским освидетельствованием и пр. И в следующий понедельник я должен был к девяти часам прибыть на работу по указанному мне новому адресу.

Я еще не знал, какое испытание готовит мне судьба, поэтому всю неделю провел на седьмом небе от счастья. В назначенный день и час — как сейчас помню, это было 28 июля 1997 года — я стоял у входной двери незнакомого мне предприятия, которое, судя по названию «Финансовая информатика», специализировалось на обработке банковских данных (название фирмы несколько раз менялось, я использую одно из последних). Стараясь скрыть волнение, я успокаивал себя тем, что новичку обычно дается время, чтобы войти в курс дела и освоиться в новом коллективе, поэтому и задания ему поручают не очень сложные. Однако все произошло совсем не так, как я себе представлял.

Меня уже ждали, и после короткого знакомства и обычных формальностей провели на первое совещание у руководства компании.

В чем же состояла Ваша работа?

Чтобы дальнейшее стало понятным, я должен пояснить, что стояло за приемом меня на работу в фирму «Профиль» и почему я оказался в «Финансовой информатике» («ФИ»).

Научно-производственная компания «ФИ» уже тогда была одной из крупнейших в немецкой информатике — она обладала самым большим в Европе вычислительным центром и обеспечивала машинную обработку данных всех сберегательных касс (по-немецки итаркасс) севера и востока Германии. В ее штате тогда было более восьмисот высококлассных специалистов — математиков, программистов, экономистов и инженеров (сейчас компания монопольно обслуживает уже все шпаркассы Германии, в ней работает пять с половиной тысяч исследователей и разработчиков). И, тем не менее, в том 1997 году время поставило перед компанией задачу, которую ее сотрудники решить не смогли. Речь шла о том, чтобы внедрить в повседневную практику разработчиков модный тогда стиль программирования, называемый «объектно-ориентированным».

Фрагменты здания «ФИ», построенного в 2000 г.

Основу вычислительного центра «ФИ», спрятанного глубоко под землей, составляют супер-ЭВМ фирмы ИБМ. Для подобных «больших» ЭВМ, только на порядки менее производительных, я писал свои первые программы в далеком 1965 году, когда еще никаких языков программирования не было. Банковские операции требуют особой осторожности в обработке данных. Поэтому на ЭВМ компании «ФИ» тогда были официально разрешены к использованию в производственном режиме только относительно старые языки программирования, созданные так давно, когда об объектной ориентированности никто и не думал. Задача, которую хотела решить компания, состояла в том, чтобы совместить несовместимое: на старых языках программирования реализовать особенности нового стиля, которые до того реализовать не удавалось. Ведь именно поэтому впоследствии были созданы специальные «объектно-ориентированные языки», которые на машинах «ФИ» не были допущены в производство.