Евгений Беркович - Пятая жизнь. Предварительные итоги в вопросах и ответах

Нет, никакой иерархии по важности у памятников нет. Нельзя сказать, что огромный Монумент у Бранденбургских ворот важнее других памятников, более скромных по размерам. Он важен для туристов, для телевидения, для гостей из России и из Америки, чтобы показать: мы помним о прошлом. Это официальная позиция Бундестага, который и оплатил монумент. Однако он не заменит другие памятники, например, те же камни-напоминания [40] См., например. Понкис Грета. Споткнись и вспомни! Сетевой журнал «Заметки по еврейской истории». № 7(56), 2005.

Камни-памятники на улице Берлина

Они есть плод усилий многих людей. Кто-то, часто какой-нибудь школьник, разыскал имена людей, живших по соседству и погибших в годы нацизма. Биографии этих людей восстановили, и теперь каждый может прочитать, что, например, здесь жила семья Кон с двумя детьми, и отсюда они все были депортированы в Освенцим. И мы, кто живет сейчас в этом квартале города, не хотим об этом забыть. Хотя мы, персонально, не виноваты в случившемся и не несем никакой юридической ответственности. Тем не менее, мы не желаем показаться «беспамятными».

Поэтому все памятники — и огромный монумент у Бранденбургских ворот, и маленькие «камни напоминания» — являются знаками того, что люди не потеряли свою память.

Камень-памятник в Кельне. Посвящен геноциду цыган

Мы делаем фильм по заказу Министерства культуры России. Как Вы думаете, зачем российскому правительству понадобился фильм о том. как некоторые немцы спасали евреев? Почему для России важно поднять эту тему?

Я думаю, что тема Холокоста еще не так широко известна в России, как в других странах, особенно в Германии, где ей уделяется много внимания. В России есть потребность больше узнать о евреях и их трагической судьбе, лучше понять, что произошло в годы Второй мировой войны. Тем более что Россия не была главной сценой, где разыгрывалась трагедия Холокоста.

И, учитывая все разрастающийся антисемитизм в российском обществе, было бы справедливо и разумно еще раз рассказать о судьбах евреев — жертв гитлеризма.

Кроме того, я тоже считаю совершенно естественным показать, что у народа, из которого вышли основные военные преступники, были и другие представители.

Такой разговор помогает еще раз задуматься о том, почему это все произошло, и сделать все, чтобы подобное не повторилось.

Гюнтер Демниг и его «камни преткновения»

В мае 2005 года широко отмечалось 60-летие со дня окончания Второй мировой войны в Европе. В Москву съехались руководители многих стран. Но президент Латвии не приехала: она требовала от России извинения за оккупацию Прибалтики. Как Вы считаете, может ли народ быть виноватым? И надо ли народу извиняться за прошлое?

Народ не может быть преступником. Эта категория здесь не применима. Однако если президент или премьер-министр страны от имени народа скажет, что сожалеет и признает, что в прошлом его страна совершила ошибку, этого будет вполне достаточно. Думаю, советская оккупация Прибалтики была не самым страшным событием мировой истории. Японцы, например, имеют гораздо больше оснований извиняться перед китайцами за то, что они сделали в 1937 году в Нанкине.

Еще драматичнее были события между Турцией и Арменией в 1915 году. Сейчас нет никаких сомнений в том, что массовое убийство армян в Турции планировалось и тщательно готовилось. Однако сегодняшняя Турция не хочет нести ответственность за происшедшее 90 лет назад, она не считает себя правопреемницей Османской империи. Почему они отказываются признать, что тогда был геноцид армян, а теперь они готовы жить с ними в мире и дружбе? Признав это, турки продемонстрировали бы явный жест доброй воли.

Случившееся в 1915 году до сих пор для армян — серьезная травма. И эту травму можно было бы. по крайней мере, немного смягчить, если бы турки заявили: «Да, мы не виноваты в случившемся, но мы сожалеем о том, что тогда произошло, и мы признаем, что трагедия в прошлом, действительно, была».

Графиня Мария фон Мальцан

Да, это давно следовало бы сделать.

Мы. немцы, понимаем это особенно остро. Когда я приезжаю, например, в Варшаву, я все время ощущаю стыд. Хотя я и родился после нападения Германии на Польшу, и мой отец не был нацистом. В моей биографии нет такого, чего бы я стыдился. Но как немец я чувствую свою вину. То же самое происходит, когда я приезжаю в Освенцим, Минск или Ленинград. Это мучает меня. То, что делалась от имени немецкого народа, касается и сегодняшнего меня. И я бы потерял уважение к себе, если бы не осудил блокаду Ленинграда, которая была страшным преступлением. Нападение на Советский Союз тоже было, безусловно, преступлением. И если я это не признаю, я не освобожусь от груза прошлого.

Памятная доска у дома, где жила графиня фон Мальцан во время войны. Фото автора

Знаете ли Вы историю графини фон Мальцан [41] См., например. Беркович Евгений. «Бей в барабан и не бойся беды!». В книге «Банальность добра» [2]. ?.

Да.

Она спасла в годы войны несколько евреев, в том числе своего будущего мужа. Но когда комиссия Яд-Вашема собралась наградить ее званием «Праведник мира», она отказалась. Как объяснить этот отказ?

Причина отказа графини Марии фон Мальцан лежит, вероятно, в особенностях ее темперамента, ее характера. Она всю жизнь не признавала никаких авторитетов.

Однако было много других людей, которые не хотели, чтобы их превозносили за то, что они делали в годы войны. Эти люди просто не могли вести себя тогда иначе. И им нелегко принимать почести за то, что они делали, тем более, через много лет после случившегося.

И это я могу понять. Сразу после войны человек, возможно, и принял бы награду как доказательство того, что он не был нацистом. А когда ему 65 лет, когда ордена и медали получают почти все участники войны, согласиться на чествование только за то, что был в те годы честным человеком, — это не соответствовало бы представлениям о порядочности, сложившимся в нации.