Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

К американскому туру 1975 года мы очень кстати заручились помощью доки в спецэффектах Дерека Меддингса, который отвечал за постановку лучших взрывов в фильмах о Джеймсе Бонде. Опыт Дерека оказался просто неоценим. Его работа в бондиане обеспечила нам доверие пожарных: они поняли, что мы свое дело знаем. Участие Дерека также подчеркивало растущий опыт и профессионализм нашей гастрольной бригады.

В мае и июне мы вернулись в студию и вновь навалились на альбом «Wish You Were Here». До нас донеслась весть, что на Эбби-роуд записываются корифей джазовой скрипки Стефан Граппелли и классический скрипач Иегуди Менухин, и кто-то предложил нас познакомить. Логично было позвать их сыграть у нас. Мы подумали, они смогут что-то добавить к заглавному треку – он для этого подходил лучше всего, так как был, по сути, акустическим. Оба скрипача были рады нашей просьбе, и Стефан принял вызов. Иегуди предпочел постоять и послушать прихотливую джазовую скрипку Стефана. Это был эксперимент, и вместо того, чтобы загнать все на две дорожки и сохранить, мы сразу записали на многодорожечник, а потом забили чем-то поверх, когда решили, что скрипка здесь будет лишней.

Дэвид разъезжает по какому-то стадиону на велосипеде.

Более продолжительным стало сотрудничество с Роем Харпером. Рой был гибридом поэта и трубадура в традициях великих английских эксцентриков. Он был клиентом Blackhill Питера Дженнера и Эндрю Кинга, тоже артистом EMI и записывал на Эбби-роуд альбом под названием «HQ». Мы всё не могли решить, как петь «Have a Cigar». Роджер был недоволен своим вокалом. Мы с Риком считали, что петь должен Дэвид, но и тот сомневался, что отдаст песне должное. По счастью, к нам в аппаратную заглянул Рой (мы частенько заходили друг к другу на сессии) и предложил спеть. Тогда мы сочли, что это удачное решение, но, по-моему, Роджер впоследствии сожалел, что не спел сам, – он все больше проникался идеей, что сам должен петь все свои песни.

Во время тех сессий на Эбби-роуд 5 июня к нам явился совершенно неожиданный визитер. Я вышел из студии в аппаратную и увидел какого-то крупного толстяка с бритой головой, в поношенном бежевом макинтоше. В руке пластиковый пакет, на лице застыла довольно благожелательная, но отрешенная гримаса. С такой внешностью в студию обычно не пускали дальше приемной, и я предположил, что он друг кого-то из наших звукорежиссеров. В конце концов Дэвид спросил, знаю ли я, кто это. Я все равно не смог опознать, пока мне не сказали. Это был Сид. Даже сейчас, двадцать с лишним лет спустя, я помню свое смятение.

Физическая перемена ужаснула меня. Я помнил Сида семилетней давности – на сорок кило легче, темнокудрого и кипучего. Вспоминал я не истощенного Сида, каким он был под конец, а того, каким мы его узнали, когда он приехал в Лондон из Кембриджа. Сида, что играл на сногсшибательной гитаре Fender Esquire с зеркальными дисками, Сида, в чьем гардеробе было полно рубашек от Теа Портер, Сида под ручку с красивой блондинистой подружкой.

Судя по виду, теперь у него особо не было никаких друзей. Говорил он отрывисто и не вполне связно, хотя, если честно, мы все тогда не выказали красноречия. Понятия не имею, зачем он пришел. Его не приглашали, и я не видел его с тех пор, как он покинул группу в 1968 году, хотя в 1970-м Роджер, Рик и Дэвид работали над двумя сольниками Сида: Дэвид играл с Роджером на «The Madcap Laughs», а с Риком – на «Barrett». Сид по-прежнему жил в Лондоне (одно время он снимал номер в отеле «Хилтон»). Очевидно, он услышал, что мы работаем на Эбби-роуд. Внезапно на нас обрушился целый период жизни группы. Вернулась вина. Мы все сыграли роль в том, чтобы довести Сида до его нынешнего состояния, – через отказ признавать очевидное, недостаток ответственности, бесчувственность или откровенный эгоизм.

Сид Баррет в студии на Эбби-роуд, 5 июня 1975 года.

Встреча с Сидом на улице выбила бы нас из колеи, внезапное столкновение с ним в студии просто потрясло. Что еще болезненнее, не просто в студии – в Студии 3 на Эбби-роуд, которая видела величайшие труды Сида и некогда была и его территорией. Напрашивается параллель с Питером Пэном, который возвращается и видит, что его дом на месте, но люди стали другие. Ожидал ли Сид, что за семь лет мы не изменились и снова готовы с ним сотрудничать?

Мы попытались продолжить сессию и поставили вещь, над которой работали (легенда гласит, что это была «Shine On You Crazy Diamond» – на этот трек то ли присутствие, то ли отсутствие Сида повлияло больше всего, – хотя я не уверен, что это так), но всех его появление сбило с панталыку. Сид послушал, его попросили прокомментировать. Ничего конкретного он, насколько я помню, не сказал, но когда мы предложили поставить песню еще раз, Сид произнес: да какой смысл, мы же только что ее слышали…

В тот день в студии был Фил Тейлор. Потом он с Дэвидом и Сидом сидел за столом в буфете на Эбби-роуд. Дэвид спросил у Сида, чем тот занимается. «Ну, – сказал Сид, – у меня есть цветной телевизор и холодильник. В холодильнике свиные отбивные, только они все время портятся, вечно надо новые покупать».

Позднее Фил, уезжая из студии, заметил, что Сид высматривает, кто бы его подбросил. Фил сомневался, что в силах поддержать разговор, и, проезжая мимо, пригнулся.

Визит Сида – в такой момент и в такой обстановке – был дико странный, но надо сказать, что для «Shine On You Crazy Diamond» его присутствие стало катализатором. Текст уже был написан, однако появление Сида подчеркнуло меланхолию и, возможно, повлияло на окончательную версию песни. Я по-прежнему считаю самым сильным моментом на всей пластинке тот, где последние ноты стихают и Рик на высоких тонах повторяет скорбную линию рубато из «See Emily Play».

После успеха «Dark Side» мы со Стормом и «Хипгнозисом» были вольны развивать самые причудливые идеи. Сторм предложил четыре-пять концепций на темы альбома – включая человека, плывущего сквозь песок, застывший нырок, горящего бизнесмена и летящую вуаль. Чтобы не мучиться с выбором, мы взяли все.

Закончив запись, мы переключились на живые выступления. Решив, что нам нужен режиссер на дополнительный материал в фоновое видео, мы подписали контракт с венгерским режиссером Питером Медаком, который поставил «День в смерти Джо Эгга» и «Правящий класс». Он переснял для нас «Money» и «On the Run». Мы хотели перейти на новый уровень, потому и пригласили профессионального кинорежиссера. Из тех же соображений мы позвали Джеральда Скарфа мультипликатором.