Джон Рокфеллер - Путь к богатству. Мемуары первого миллиардера

Но вернемся опять к трестам благотворительности, общее имя для всех организаций, руководящих экономической стороной благотворительных предприятий. Эта идея требует — а если захотят от нее успехов, то это неотложно необходимо, — содействий людей, которых воспитала школа труда. Нужно, чтобы самая эта возможность — творить добро — привлекла самых дельных работников. Тогда эта проблема будет достаточно разработана, а это непременно будет, и притом, вероятно, в значительно более совершенной форме, чем мы это можем предположить сейчас.

Тогда мы увидим, что лучшим благотворительным учреждением оказывается должная, щедрая поддержка, во главе которой стоят талантливейшие люди во всеоружии ума и опыта, люди, с готовностью принимающие на себя ответственность перед жертвователями не то что за сохранность всего размера пожертвования, но даже за целесообразное и разумное расходование каждого гроша. В наши дни вся организация благотворительности руководствуется принципами более или менее случайными. Просто добросердечные мужчины и дамы всеми возможными способами набирают денег для поддержки предприятий, ведомых самым примитивным способом. А это является безумной расточительностью по отношению к такому ценному материалу!

Нелепо, собирая громадные средства на цели благотворительности, слушать только свое сердце. Нет! Задачей сбора средств должен заняться делец, который сможет пустить в ход всю сложную машину благотворительности, у которого нет соперников. Учителя, рабочие и великие вожди наций должны быть освобождены от давящих и угнетающих забот о деньгах. Довольно с них трудов над их областями, которые никогда в достаточном совершенстве не могут быть обработаны, их надо бы освободить от давления всякой заботы, которая удерживает их от исполнения своего призвания в возможном совершенстве.

Когда такие тресты благотворительности будут претворены в жизнь, они, став на твердую почву, привлекут на свою сторону наиболее одаренных в духовном смысле людей, какие только водятся в нашем обществе, как это постоянно мы видим теперь в крупных делах. Ведь если принять наших дельцов, которым повезло, за твердо организованную единицу, за класс — исключения, как известно, лишь подтверждают правило, — то у всех них окажется определенное и очень строгое представление о чести. Мне даже порой хотелось сказать, что наши духовные лица могли бы лишь выиграть от более близкого знакомства с самой сущностью деловой жизни. Пойду дальше: более тесное сплочение духовных людей с деловыми было бы полезно для обоих сословий. Люди, которым приходится часто иметь дело с лицами духовного звания, равно как и занимающие выборные должности в наших общинах (приходах) при столкновении с обстоятельствами, когда священнику приходится действовать, так сказать, в качестве делового человека, порой теряют дар речи перед тем фактом, как мало эти господа опытны даже в обыденнейших делах практической жизни.

Правильная система взаимных отношений, будь это в мире коммерции, или в церкви, или в научных стремлениях, все-таки покоится на честности. Дельные коммерсанты всегда стремятся иметь дела с людьми правдивыми и господами своего слова. Представителям церкви, всегда готовым смотреть на коммерсанта как на существо корыстное и низменного образа мыслей, немало придется узнать нового при более тесных столкновениях с коммерческим миром, что духовным будет далеко не бесполезно.

Стоит трестам благотворительности стать реальностью, общий масштаб дела тотчас же изменится. Тогда и будут смотреть фактам в лицо, а дельный труженик найдет себе поощрение и поддержку. Все стремления к общему благосостоянию найдут иную общую меру в том, что будет оказываться поддержка самопомощи людей. Уже видны первые признаки того, что эта совместная работа наступит, и наступит скоро, и я уверен, что в президиуме этих трестов окажется цвет мужей Америки, людей, способных не только зарабатывать деньги, но и принять на себя ответственность за разумное расходование и управление капиталом.

Несколько лет тому назад я был на обеде университета Чикаго по случаю десятилетия его открытия и, получив просьбу сказать речь, записал заранее пару-другую мыслей.

Когда наступил момент встать и обратить на себя всеобщее внимание гостей — людей очень почтенных и по положению, и по значению, — я решил, что мои мыслишки мне ни к чему. Подумав, какая скрытая сила заключается в этих богатых и влиятельных людях, я сильно взволновался, бросил свою записку и начал защищать дело своих трестов благотворительности.

«Господа, — начал я, — я вижу, вы все оглядываетесь кругом, очевидно, в поисках, не найдется ли и вам какого доброго дела. Я знаю, как сильно вы заняты: ведь вы работаете, как лошади в мельнице-топталке, из которой не вырваться. Я понимаю, что вы чувствуете вне своих настоящих сил, чтобы старательно заняться изучением потребностей человечества, что вы решили перестать жертвовать, пока вы многого не обсудите и не возьметесь за свой собственный план действий, зрело вами обсужденный. Почему не сделать вам с тем, что вы хотите и в состоянии отдать для других, то же самое, что вы делаете с частью средств, которые вы оставили себе и своим детям? Почему вам и тут не применить деловых принципов? Ведь вы не отдали состояния своих детей в руки неопытной личности, как бы добра и благородна последняя ни была. Давайте поступать со средствами, отдаваемыми нами посторонним, так же, как поступаем с деньгами, отложенными для будущих нужд наших семей. Вы скажете: за нас этим делом заведуют директора. Так давайте положим основание учреждению, тресту, пригласим директоров, способных поставить своей жизненной задачей, при нашем личном содействии, повести это предприятие благотворительных учреждений по продуктивному и верному пути. Прошу вас, сделаем это сейчас, не откладывая в долгий ящик!»

Сознаюсь, при этой импровизации я сильно взволновался, но и теперь так же горячо, как и прежде, стою за этот «трест благотворительности».