Феодосий Крюков - Сотниковцы. История партизанского отряда

Добравшись до железной дороги, мы по канаве под насыпью перебрались на другую сторону. Когда отошли метров на двести, несколько бойцов поднялись на ноги, но тут же были обстреляны немцами. Им пришлось снова залечь и ползти. Обстрел продолжался до тех пор, пока мы, где ползком, а где короткими перебежками, не удалились от передовой километра на полтора в лес. Вскоре сделали привал, проверили, все ли на месте. Оказалось, что раненых нет, зато обмороженных было порядочно. Я обморозил пальцы на руках и ногах, но, к счастью, не очень сильно. У некоторых были пробиты пулями шубы и маскировочные халаты.

Еще одну попытку перейти линию фронта наш отряд предпринял северо-восточнее Чудово, где река Оскуя впадает в реку Волхов. Но и она оказалась безуспешной. Мы снова вернулись в Жихарево.

Через несколько дней нам было приказано переехать в Будогощь. На этот раз мы поездом, в товарных вагонах, доехали до Тихвина, где и заночевали. Тихвин был одним из первых городов, освобожденных от гитлеровцев. Утром мы всем отрядом ходили смотреть на разбитую немецкую технику. Как знать, быть может, в предстоящих боях нам не раз придется встретиться с ней.

До станции Будогощь добрались на попутных автомашинах. Здесь нас разместили в овощехранилище. Помещение немного темное, но теплое и сухое. Для отопления были приспособлены железные бочки, которые мы использовали для приготовления пищи.

Жили мы здесь с неделю, а потом нас переправили в район станции Мясной Бор на железной дороге Ленинград – Чудово – Новгород, к реке Волхов. По пути отряд на короткое время останавливался в Малой Вишере, где нам пополнили запасы продовольствия, снаряжения и боеприпасов. Начальник оперативной группы Ленинградского штаба партизанского движения на Волховском фронте П. Р. Шевердалкин уточнил нам задание: пройти в районе Мясного Бора, где в январе 1942 года войска Волховского фронта прорвали оборону немцев, и перейти линию фронта где-нибудь в районе Тесово-Нетыльских торфоразработок или на стыке Новгородского и Оредежского районов, населенные пункты которых уже были освобождены.

В начале февраля мы то пешком, то на попутных машинах, то на лошадях добрались через Мясной Бор до деревни Финев Луг, находящейся рядом со станцией Рогавка на железной дороге Ленинград – Слуцк – Новгород. В деревне разместились на ночлег. Уже порядком привыкнув к правилам кочевой жизни, сразу же приступили к приготовлению пищи. Было решено концентраты гречневой каши поберечь, а расходовать крупу, которую нам выдали в Малой Вишере.

Юра Чернявский попросил Ковенькина:

– Ваня, свари-ка кашу, да побыстрей, мне скоро к командиру надо идти.

Ване второй раз говорить не нужно. Взял он свой котелок, налил воды, насыпал крупы и поставил на плиту. Дрова были уже заготовлены, поэтому никаких неприятностей он не предвидел – сиди дрова подбрасывай да кашу помешивай.

Прошло полчаса, мы с Юрой спрашиваем у Ковенькина:

– Ну как, готова каша?

В ответ слышим раздраженное ворчание:

– А черт бы ее задрал, эту проклятую крупу, какая была, такая и остается. Уж на что рис, так и тот бы за это время разварился.

Вздохнув, Чернявский пошел к командиру голодным. А мы с Ковенькиным стали доваривать злополучную кашу. Вскоре пришел Леша Рыжов. Он уже от кого-то прослышал, что Ковенькин никак не может кашу сварить. И сразу с невинной улыбкой – к нему:

– Ты что, Ваня, решил покутить и друзей накормить? Да ты никак чем-то расстроен?

– Будешь тут расстроен, когда сорок минут варю, а ничего не варится.

– Эхе-хе. А ты знаешь, что ты варишь?

– Как что? Крупу варю.

– Так это же шрапнель, а не крупа. А ты – «крупу варю».

Тут уже Ковенькин недоуменно уставился на Рыжова, который как ни в чем не бывало продолжал:

– Это мой отец так называл перловую крупу, а ты, голова садовая, жил у себя в Белоруссии и об этом даже не слыхивал.

– Ну ладно, пусть шрапнель. Но сегодня-то она сварится или нет?

– Конечно сварится – часа через два.

Да, решили мы, такой продукт для партизан – совсем неподходящий. Надо, пожалуй, от него поскорее избавляться, вряд ли немцы будут выделять нам столько времени на приготовление каши.

Алексей Иванович должен был явиться в штаб дивизии, подразделения и части которой занимали оборону в районе Тесово-Нетыльского. Штаб размещался в деревне Клепцы. Сотников попросил Чернявского выделить бойца для сопровождения, и Юра приказал мне отправиться с командиром.

Около десяти вечера мы на лошади приехали в штаб. Алексей Иванович отправился в кабинет командования, а я остался в приемной. Вскоре туда вошел рослый боец. Я обратил внимание, что на его лице были еще довольно свежие царапины. Он не торопясь закурил и посмотрел на меня.

– Что, недавно у нас?

– Недавно, но, видимо, будем не у вас.

– Вижу, что не из пополнения. Наверное, из партизан?

Я удивился, что так вот сразу нашего брата можно распознать.

Он продолжал:

– Что, наверное, в тыл пройти требуется?

Я ответил, что в тылу своих войск ходит уже порядочно. И поинтересовался, откуда у него царапины на лице.

– Да вот, вчера языка привел, вернее – притащил. Фрицу ой как не хотелось к нам в гости. Когда я его обезоружил и приказал идти, он та-а-ак заупрямился. Пришлось на себе тащить. Ничего, донес, только вот, паршивец, лицо мне слегка попортил.

Все это боец рассказывал без всякого хвастовства, почти равнодушно, как будто сходил поговорить о житейских мелочах к соседу. Я спросил, откуда он родом, не земляк ли? Оказалось, что из Сибири, их дивизия была сформирована в конце 1941-го целиком из сибиряков, и вот теперь они ведут бои с фашистами у нас, на ленинградской земле.

Егор Федорович Иванин

В штабе дивизии Алексею Ивановичу посоветовали проходить с отрядом в тыл врага в районе Остров – Никулкино Оредежского района: здесь гитлеровцы еще не успели создать сплошной линии обороны. Командиру части, находящейся на этом участке переднего края, сообщат о том, что прибудет такой-то партизанский отряд и что нужно оказать ему всяческое содействие при переходе линии фронта.

Через час нам необходимо было выступить. Сборы отряда были недолгими. На лошадях, а в основной массе пешком мы должны были переправиться через Тесовское болото и по пути в деревню Остров сделать небольшую остановку в Заручье.

Мне было приказано за озером Тигода, находящемся почти на середине болота, остаться на развилке дорог, чтобы указывать бойцам направление движения отряда и напоминать о пункте, где намечена остановка. Погода была морозная. Простояв около трех часов, я основательно продрог. Особенно сильно замерзли ноги. Подошвы валенок закостенели и при ходьбе постукивали. Пришлось двигаться, чтобы хоть как-то согреться.