Марк Элиот - Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

У фильмов нашлись и свои критики с социальных позиций. Одним из самых откровенных из них стал Спайк Ли, афроамериканский режиссер, у которого были серьезные возражения против того, как Клинт воспринимает события Иводзимы. На Каннском кинофестивале в мае 2008 года Ли рекламировал свой собственный фильм о Второй мировой войне, рассказывающий, в частности, о подвигах 92-й дивизии Буффало, которая сражалась с немецкой армией в Италии. Во время своего выступления Ли публично раскритиковал Клинта, «Флаги наших отцов» и «Письма от Иводзимы» за то, что в них «нет ни одного афроамериканского персонажа или актера. А ведь было множество афроамериканцев, которые участвовали в этой войне, и они расстроятся из-за того, что [в двух фильмах Клинта] не увидят ни одного темнокожего. Да, вот такая у него версия: солдат-негров не существовало. Но у меня другая версия».

В ответ Иствуд, который подозревал, что Ли, критикуя фильмы Клинта, просто пытается продвигать свои фильмы, сердито заметил в интервью The Guardian:

«Что касается фильма “Флаги наших отцов”, он [Ли] говорит, что на Иводзиме был небольшой отряд из чернокожих солдат в составе подразделения, подвозившего боеприпасы. Но они не поднимали флаг. А это “Флаги наших отцов” – картина о том, как поднимали флаг. Но они этого не делали. Если я возьму и добавлю афроамериканского актера, то люди скажут: “Этот парень сошел с ума”. Я имею в виду, это будет не совсем точно. Он жаловался на жизнь, еще когда я снимал “Птицу” [биографический фильм о Чарли Паркере 1988 года]. Мол, почему это делает белый парень? Да потому, что я оказался единственным парнем, который сделал это, вот почему. Он сам мог выдвинуться и сделать это. Вместо этого он занимался чем-то другим».

Вскоре Ли нанес ответный удар:

«Во-первых, этот мужчина – не мой отец, во-вторых, мы же не на плантации. Он отличный режиссер. Он делает свои фильмы, я делаю – свои. Дело в том, что я не нападал на него лично. И если он выдает комментарий типа “такой парень должен заткнуться”, то что же? Давай, Клинт, давай, вперед. Звучит прямо как брюзжание злого старика. Если бы он захотел, то я мог бы собрать афроамериканцев, которые сражались на Иводзиме. Хотел бы я посмотреть, как он скажет этим парням, что то, что они сделали, было не важно, а их самих вообще не было. Он сказал: «Я не придумываю это. Я знаю историю. Я изучаю историю». Но и я знаю историю Голливуда, знаю про полное отсутствие в его фильмах миллиона афроамериканских мужчин и женщин, которые участвовали во Второй мировой войне. Не все были Джонами Уэйнами, детка… Я никогда не говорил, что у него один из тех парней, держащих флаг, должен быть черным. Я сказал, что афроамериканцы сыграли значительную роль в Иводзиме. А если он намекнул на то, что я переписываю историю и хочу, чтобы один из этих четырех парней с флагом был черным… Никто этого не говорил. Просто ни в одном фильме нет ни одного чернокожего. Я знаю нашу историю, и именно поэтому сделал это наблюдение» [150].

Вскоре после того, как Клинт публично предупредил Ли, чтобы тот «заткнулся», Стивен Спилберг, наконец, успокоил обе стороны, убедив Спайка Ли отступить. «После третьей игры “Лейкерс»” против “Селтикс”, в “Стейплс-центре”, в Лос-Анджелесе, я встретил на стадионе Спилберга с Эдди Мерфи и Джеффри Катценбергом, – вспоминал Спайк Ли. – И Катценберг стал настаивать на том, чтобы я оставил Клинта в покое. Я предложил: “Стивен, на секунду, пойдем поговорим”. Поговорили. Я сказал, что хотел, а он ответил: “Я позвоню Клинту утром”. И все в ажуре. Он сказал, что позвонит, и позвонил, он это сделал». Пару месяцев спустя Ли даже отправил свой новый фильм Клинту для частного просмотра.

Несмотря на обвинения Ли (а может, как раз из-за них – Ли и его фильмы не страдают от перегруженности «Оскарами» и номинациями), Академия сочла фильмы Клинта достаточно хорошими для выдвижения – даже если по необъяснимым причинам она воспринимала «Флаги наших отцов» как верх сверхпатриотизма, а не как глубокую и яркую критику войны, которую администрация Буша вела в Ираке.

Вечером в воскресенье 25 февраля 2007 года в голливудском кинотеатре Kodak открылась семьдесят девятая ежегодная церемония вручения премий «Оскар». На этот раз ее хозяйкой была звезда телевизионного ток-шоу Эллен ДеДженерес. Это была попытка Киноакадемии бросить более современный взгляд на свой ежегодный ритуал самовосхваления и улучшить свои рейтинги – в конце концов, церемонии вручения «Оскаров» представляли собой телешоу, и все чаще их «хозяев» выбирали именно из этого пула талантов, а не из мира кино.

В этом году в воздухе витали новые веяния. Во-первых, Академия передвинула презентацию почти на месяц по сравнению с предыдущим годом, чтобы предотвратить снижение рейтинга телепередачи. Вручение премий само по себе становилось телевизионным жанром: «Золотой глобус», премия Гильдии киноактеров, призы зрительских симпатий и, по крайней мере, еще полдюжины других конкурсов были связаны с кино, а ведь существовало еще немало конкурсов, посвященных музыке, телевидению и театру… Среди такого количества событий церемония вручения золотых статуэток как-то поскучнела. Но к февралю, когда большое количество новогодних фильмов, по крайней мере теоретически, уже демонстрировалось в кинотеатрах, становилось все труднее оглядываться назад на то, что, по существу, представляло собой вчерашние новости.

Награждения этого года выглядели как реванш: Скорсезе вернулся с «Отступниками» – острым, снова обретшим былую форму уличным полицейским детективом. Появился ремейк фильма «Двойная рокировка» – его оригинал сняли в Гонконге в 2002 году Эндрю Лау и Алан Мак. Клинт тоже вернулся в номинацию «Лучший режиссер», но не с фильмом «Флаги наших отцов», а, что удивительно, с «Письмами с Иводзимы» [151].

Номинирование Скорсезе было легко понять в свете сильного фильма, и это объясняет, почему Академия предпочла заявить «Письма», а не «Флаги». Клинт когда-то был изгоем Академии, но со времени его взрывного проникновения в ряды Академии с фильмом «Непрощенный» его социальный и отраслевой образы слились, и, по словам редактора Variety Питера Барта, он стал старейшим государственным деятелем Голливуда. Между тем Скорсезе продолжал оставаться стареющим и вызывающе независимым «плохим парнем» киноотрасли. Подобно «фильму без пленки», оскаровские награждения были скорее историями с моралью и учетом экономических побед и почти всегда следовали стандартным правилам, по которым отрицательный герой редко завоевывает девушку или, в данном случае, «Оскар». Однако в этом году во всей киноотрасли возникло ощущение, что Скорсезе сделал свой лучший фильм – и он превосходит «Флаги наших отцов». В то время как телевидение взяло на себя жанр криминала и сделало из него собственный нескончаемый источник побед добра над злом, фильм Скорсезе вышел за границы обыденности, чтобы воздействовать на динамику морально-психологического состояния зрителей. А Клинт тем временем сделал еще один фильм о войне. Какими бы хорошими ни были его фильмы (а только немногие консервативные члены Академии думали, что они хороши), в знак уважения к Клинту они номинировали другой его фильм, который никто не видел. Таким образом они гарантировали, что по крайней мере на этот раз Скорсезе сможет выиграть. Другими участниками конкурса на лучший фильм, которые по всем опросам зрителей и экспертов имели мало шансов на победу, являлись «Вавилон» (режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту), «Маленькая мисс Счастье» (Джонатан Дэйтон и Валери Фэрис) и «Королева» (Стивен Фрирз).