Константин Провалов - В огне передовых линий

Прочно удерживать за собой Крымский полуостров врага заставляли, безусловно, и соображения военно-экономического порядка. Отдай гитлеровцы Крым — и сразу же оказываются под воздействием нашей авиации румынские нефтяные промыслы, питавшие фашистскую Германию. Ну и, конечно, престиж. Потеря Крымского полуострова, этого «непотопляемого авианосца», нанесет мощный удар по престижу фашистского режима, особенно в странах Балканского региона. Гитлеровцы не могли не понимать этого.

Так что не случайно верховное главнокомандование фашистской Германии не уставало подчеркивать в своих приказах войскам восточного фронта: Крым — не сдавать! Чуть позже, когда мы уже будем вести боевые действия на Керченском полуострове, Гитлер со свойственной ему фарисейской высокопарностью скажет Цейтцлеру: «Мы обязаны оборонять Крым, этот второй Сталинград, пока есть хоть какая-то возможность, пока это вообще допустимо». [38] Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма, т. 2, с. 492.

Используя превосходство своего флота на Черном море, оккупанты имели возможность поддерживать морские коммуникации во вполне рабочем, так сказать, режиме. А это означало, что они могли почти бесперебойно питать 17-ю армию, сидевшую в Крыму, всем необходимым: и боевой техникой, и боеприпасами, и продовольствием, и резервами живой силы. Плотно прикрыв мощной обороной два направления, на которых могли наступать советские войска — со стороны Тамани, с форсированием Керченского пролива, и Перекопский перешеек, — гитлеровское командование наверняка чувствовало, что в Крыму у него позиция очень сильная…

Однако как ни силен враг, как ни бедны мы на переправочные средства, а гнать немцев с крымской земли — нам, и тут уж лучше думать не о том, чего нет у тебя, а о том, что есть. Да с толком подготовить к броску через пролив каждого солдата, сержанта, офицера, генерала. Подготовить и морально, и физически, и, конечно, в тактическом отношении.

В состав 16-го стрелкового корпуса была введена 227-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник Георгий Николаевич Преображенский, и с 15 октября уже все три наши соединения занимались боевой подготовкой по специальной программе. «Специальная» расшифровывается просто: мы учили людей грузиться на суда, десантироваться на берег и вести бой в условиях сильной противодесантной обороны гитлеровцев.

Андрей Антонович Гречко приказал мне наметить дивизию, которая будет переправляться первой.

— Завтра по телефону доложишь фамилию комдива.

Нельзя сказать, что решение пришло без раздумий. Я очень хорошо знал Теодора Сергеевича Кулакова, командира 339-й стрелковой дивизии, и без оглядки мог положиться на него во всем. Да и замполит у него, полковник Николай Алексеевич Бойко, как показали бои на Тамани, под стать комдиву — вдумчивый, инициативный и смелый офицер. Но 383-я стрелковая — это ведь моя родная. С ней и отступал, и в обороне стоял, и — хорошо ли, плохо ли — наступал немного; такой «орешек», как Крымская, раскололи…

— Горбачев, — назвал я командарму фамилию комдива 383-й стрелковой.

— Ну что ж, так и утвердим. Добро.

Но вскоре мне пришлось просить генерала А. А. Гречко, чтобы в уже готовом плане он изменил очередность форсирования пролива соединениями нашего корпуса. Заболел Горбачев.

Командующий просьбу удовлетворил: в первом эшелоне корпуса пойдет 339-я стрелковая дивизия полковника Т. С. Кулакова.

Мы всеми силами старались вдохнуть в личный состав постоянное стремление учиться ратному делу. И учиться именно тому, что понадобится в боях на плацдарме. Ведь у каждой из трех дивизий корпуса он будет, по сути, первым плацдармом с начала войны. В этой агитационной работе нам очень помогло то, что большинство офицеров штакора были в свое время участниками высадки на Малую землю. Политотдел корпуса каждого малоземельца взял на учет и послал их в роты и батальоны. Эти товарищи помогали командирам подразделений проводить занятия, а в минуты перерывов рассказывали людям о боях на Мысхако. Заметно было, что после таких вот бесед бывалых офицеров с солдатами тактические занятия проходили более динамично, с большей долей смекалки, хитрости в действиях каждого бойца.

Всю учебную и политико-воспитательную работу, проводившуюся в частях и соединениях в период подготовки операции, как бы заключало обращение Военного совета Северо-Кавказского фронта ко всем бойцам, командирам и политработникам 56-й армии. В этом обращении, в частности, говорилось: «Вы одержали огромную победу, очистили Кавказ и Кубань от проклятого и подлого врага. В борьбе с фашистскими палачами вы показали чудеса храбрости, героизма и самоотверженности. На долгие годы не померкнет ваша слава, слава героев в битве за Кавказ и Кубань.

Вы честно и храбро выполнили одну боевую задачу. Перед вами стоит вторая, не менее ответственная и не менее важная, — ворваться в Крым и очистить его от немецко-фашистских захватчиков… В данный момент самое главное и важное форсировать и преодолеть Керченский пролив…»

Высадку обоих десантов — и 18-й армии, и нашей 56-й — намечено было провести в ночь на 1 ноября 1943 года. Но накануне разыгрался жестокий шторм, который нарушил все планы. Десантным судам Черноморского флота еще как-то удалось десантировать в районе Эльтигена (юго-западнее Керчи) первый отряд 318-й стрелковой дивизии, который захватил небольшой плацдарм. Азовская же военная флотилия в эту ночь так и не смогла начать переброску 2-й гвардейской стрелковой дивизии на Крымский берег. [39] ЦАМО, ф. 288, оп. 9921, д. 160, л. 39. Суденышки, которыми она была оснащена, оказывается, в такую непогоду, какая случилась в ту ночь, теряли все свои мореходные качества и могли стать жертвами расходившейся стихии. Форсирование Керченского пролива пришлось отложить на неопределенное время, пока не утихнет шторм. На наше счастье, он продолжался еще только два дня.

В ночь на 4 ноября передовые десантные отряды 11-го гвардейского стрелкового корпуса высадились на восточном берегу Керченского полуострова и начали бой за овладение плацдармом. Наступление десантников поддерживалось интенсивным огнем всей дивизионной, корпусной и армейской артиллерии. Я находился в это раннее утро 4 ноября на передовом командном пункте генерала И. Е. Петрова и хорошо наблюдал работу наших артиллеристов. С косы Чушка били 76-миллиметровые пушки и 122-миллиметровые гаубицы, за спиной ухали батареи орудий большой мощности. С диким свистом над нашими головами проносились реактивные снаряды «катюш».

На огонь наших батарей фашисты ответили огнем своих орудий с горы Митридат. Командующий артиллерией фронта генерал-лейтенант А. К. Сивков, находившийся в блиндаже, немедленно скорректировал стрельбу двух дивизионов, и те навалились на эту гору всей своей мощью. Стреляли они удачно — постепенно артогонь противника стал затихать.