Владимир Антонов - К последнему рубежу

В микрофоне звучит неторопливый голос командира 1050-го полка майора Ф. И. Мицула: «Левый фланг Епанешникова повернул на поселок Шишково, образовывается разрыв, да к тому же фашистская пехота с танками атакует, ввожу в бой второй эшелон полка. Прошу артиллерийского огня». Согласившись с его оценкой обстановки и решением, мной было обещано, что огнем дивизионной артиллерийской группы смогу поддержать полк через 30 минут.

Командир 1054-го стрелкового полка подполковник Н. П. Мурзин быстро и уверенно доложил: «Идем вперед. Сейчас введу в бой второй эшелон, навалюсь на контратакующую пехоту и танки». Вижу, что подразделения 1054-го наступают успешно, но ввод второго эшелона в бой не разрешаю, так как у полка открытый левый фланг, а это одновременно и открытый фланг дивизии. Сказал Мурзину, что поддержу его артиллерийским огнем минут через пятнадцать, когда артполк закончит смену огневых позиций.

В этот момент на высоту, где разместился мой передовой командный пункт, спикировала группа фашистских бомбардировщиков. Один за другим последовали сильные взрывы, задрожала земля. Когда бомбежка закончилась, мы стали подниматься из траншей и окопов, осматривая друг друга. Ничего, все оказались целыми, только были оглушены и осыпаны землей.

Три часа на этом рубеже продолжался ожесточенный бой. Четыре раза противник предпринимал контратаки крупными силами пехоты и танков, но стрелки батальонов капитана Ивана Голосного и майора Василия Тушева совместно с танкистами держались стойко, нанося врагу большой урон. Оставив на поле боя сотни трупов и несколько танков, фашисты вынуждены были отступить. Преследуя их, 301-я дивизия освободила Шишково, а также поселки Ревети, Кривоченко, рудник «Обушек», совхоз «Парижская Коммуна».

К исходу дня полки подошли к рубежу железной дороги и поселков Катык и Сердитое. Здесь проходила отсечная позиция гитлеровцев. Насыпь железной дороги и населенные пункты были заранее подготовленными к обороне и заняты. Пришлось уточнить боевые задачи полкам, отдать приказ: 1052-му основное усилие сосредоточить в направлении поселка Катык, 1050-му — на поселок Алексеево-Орловка, 1054-му — на железнодорожную станцию и поселок Сердитое. Потребовалось время, чтобы восстановить боевые порядки, сменить огневые позиции дивизионной артиллерийской группы и подготовиться к новой атаке.

Свой командный пункт я разместил на высоте, в 2 километрах южнее поселка Катык, откуда рубеж по железной дороге между поселками Катык и Сердитое хорошо просматривался. Основной командный пункт с разрешения штаба корпуса переместился в поселок Шишково.

Вечером сплошная облачность низко нависла над землей, пошел дождь. О помощи со стороны авиации нечего было и думать. Грязь затруднила продвижение танков, артиллерии и минометов. Но время не терпело, этот рубеж необходимо было преодолеть еще до наступления темноты. Решил возобновить атаку. Первая наша попытка продвинуться вперед была отбита гитлеровцами, готовим следующую. Офицеры штаба и политотдела направились в боевые порядки стрелковых полков, чтобы на месте оказать воинам помощь. Проводится огневой налет артиллерии, пехота и танки вновь идут в атаку. Майор Тушев и капитан Голосной в боевой цепи лично ведут в атаку свои батальоны, и вот цепи стрелковых рот и танкисты уже врываются в траншеи противника и поселок Катык. Темнело, когда 1052-й стрелковый уже полностью овладел поселком Катык, шахтами №№ 14, 31, 1050-й полк занял поселок Алексеево-Орловку, а 1054-й — железнодорожную станцию и поселок Сердитое.

Бой затихал. Мы с подполковником А. С. Кошкиным направились на командные пункты полков. Вместе с группой офицеров штаба дивизии внимательно изучили инженерное оборудование гитлеровской обороны. Траншеи полного профиля были обшиты досками, блиндажи имели перекрытия в 5–6 накатов. Орудийные площадки с погребками для снарядов блестели свежесрезанными полосками земли. В это время наши саперы уже обозначили проходы в минных полях и растаскивали проволочные заграждения. Везде валялись трупы гитлеровских солдат и офицеров, искореженные орудия, чернели остовы сожженных танков. Над полем боя еще не рассеялся тяжелый запах пороха.

Когда мы въехали в Катык, на улицах догорали брошенные немцами машины и повозки, дымились сожженные дома. Жители шахтерского поселка — дети и взрослые — выходили из подвалов и землянок, с радостью бежали нам навстречу. Нам были понятны их чувства, но во избежание ненужных жертв им всем следовало оставаться в укрытиях: совсем близко продолжался бой.

На командном пункте батальона майора В. Н. Тушева находился и командир 1052-го стрелкового полка подполковник А. П. Епанешников. Этот широкоплечий, почти двухметрового роста, с веснушками на носу и на розовых щеках великан всегда казался мне чудо-богатырем из какой-то детской сказки. Сейчас у него было осунувшееся, строгое лицо. Тяжелый бой утомил даже этого силача. Я обнял офицера и поздравил его с первой победой на донецкой земле. Подошел с докладом командир первого стрелкового батальона.

— Откуда родом, майор? — спросил я.

— Саратовский, — ответил он.

— Слушайте, комдив! — воскликнул начальник политотдела. — Ведь вы же на донецкой земле своего земляка встретили!

Мы молча улыбнулись друг другу. Что-то теплое разлилось в груди. Я пожал руку майору Тушеву, поблагодарил за отличные действия подразделения и пожелал ему новых успехов.

— С командного пункта дивизии все офицеры хорошо видели геройскую атаку вашей правофланговой роты. Кто там командир?

— Это третья стрелковая… — ответил заместитель командира полка по политической части майор Иван Яковлевич Гужов. — Командир ее коммунист старший лейтенант Андрей Васильевич Ростопшпн. Эту роту уже назвали «ротой бесстрашных». Вот и боевой листок готов. Скоро о ней будет знать весь полк. — После небольшой паузы он указал рукой в сторону трех горящих танков: — А вот посмотрите, как отличились комсомольцы. Эти машины подбил огневой взвод полковой артиллерийской батареи Паши Харченко, лейтенанта, донецкого комсомольца. А вот там, взгляните, десятки сраженных фашистов. Это работа пулеметчика Сагадата Нурмагомбетова, тоже комсомольца. Танк, который стоит перед нами, на тридцать метров к себе подпустил старший сержант Дементьев и расстрелял его в упор из противотанкового ружья. Он коммунист, как и стрелок Моголашвили, который во время атаки поселка Катык на перекрестке улиц с тыла атаковал и уничтожил вражеский пулеметный расчет…

Это был не доклад, а радостный и взволнованный рассказ замполита о бесстрашии и героизме солдат и офицеров своего полка.

Привели пленных. Переводчик доложил, кивнув в их сторону: