Эми Ньюмарк - Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед

У меня на мгновение возникло чувство, будто земля перевернулась. Чарли обратился ко мне со словами «Сэр»! Мог ли я представить себе такое в детстве, когда он глумился надо мной, называя нищебродом?

– Соус блю чиз, – коротко произнес я не моргнув глазом.

Но, вероятно, Галлахер все же заметил перемену в моем лице, и когда Чарли ушел, спросил у меня:

– В чем дело?

Я коротко рассказал о том, что Чарли мой старый знакомый и какую роль он сыграл в моей жизни. А заодно признался и в том, как кардинально за двадцать лет поменялись наши позиции, и поведал пару историй, когда мой враг детства был особенно жесток ко мне.

Послушав меня, Галлахер заявил, что я просто обязан воспользоваться случаем и отыграться на старом обидчике.

Признаюсь, меня подмывало воспользоваться его советом. Мне хотелось ощутить сладкий вкус мести. Но я отказался. Соблазн был велик. Однако, вспомнив, через какие унижения мне пришлось пройти в детстве, я не захотел унижать высокомерием другого человека.

«Теперь я не ребенок, – подумал я. – Взрослому мужчине нет нужды самоутверждаться за счет других, глумиться над теми, чей статус ниже, бахвалиться высоким положением и трясти туго набитым кошельком».

Я обнаружил, что и сам не заметил, как давно оставил позади свои детские обиды и простил Чарли. Вероятно, я простил его очень давно. И только благодаря прощению смог воспользоваться новыми возможностями, которые мне предоставила жизнь.

Уходя из ресторана, я оставил Чарли щедрые чаевые и ни единым словом не намекнул, что узнал его.

С тех пор как я выпустилась из школы, прошло сорок лет, но воспоминания о последних годах обучения долго не отпускали меня. В голове особенно сильно застрял образ лестницы, по которой я каждое утро поднималась, прежде чем попасть в классы. Кому-то, возможно, покажется странным, что несколько ступенек школьного крыльца так меня заботили. Но большую часть жизни память о том, как я преодолевала их, наполняла мое сердце горькой обидой.

Я окончила школу Смайли-Билдинг в Дюранго, в штате Колорадо. Там я доучивалась в старших классах и пробегала по этой лестнице по нескольку раз за день. На широком бетонном крыльце – прямо на ступеньках – обычно сидели наши мальчишки и, провожая взглядами девчонок, выходивших из дверей школы или входивших в них, довольно бесцеремонно (а порой и зло) обсуждали каждую, оценивая ее привлекательность по шкале от одного до десяти. Попадать под их словесный обстрел и слышать глумливые шутки было ужасно неприятно. Честно скажу – даже спустя годы я помнила некоторые язвительные эпитеты. Пока я училась, мама говорила: «Не обращай внимания! Просто проходи мимо». И я, конечно же, так и делала – пробегала мимо задир с каменным лицом, стараясь пропускать мимо ушей гадости, брошенные мне вслед. Но все равно злые реплики застревали в моем сердце. И ранили меня. Обиды копились все последние классы школы. Смириться со словечками типа: «Вот же уродина!», «Что это на ней надето сегодня?»; «Ну и корова!»; «Кто на такую прыщавую позарится?» – было нелегко. Мне не удавалось выбросить их из головы – я носила в себе эти «оценки» много лет. Жила с воспоминаниями о школьной лестнице долгие годы. Эхо смеющихся голосов некоторых одноклассников звучало в моей голове, даже когда я уехала из нашего города, покинула штат, перебралась на другое побережье, получила высшее образование, построила успешную карьеру в области коммуникаций, написала несколько книг, начала преподавать, счастливо вышла замуж и вырастила двух прекрасных сыновей. Школа с ненавистной лестницей и теми мальчишками была далеко позади, а я – даже десятилетия спустя – глядя на себя в зеркало, припоминала злые шутки по поводу своей внешности.

На сороковой год после выпускного мне пришло приглашение на встречу бывших одноклассников. С одной стороны, я очень хотела поехать на это торжество и всех повидать. Но с другой – с ужасом представляла лестницу и то, как придется снова по ней подниматься и проживать неприятные эмоции, которые испытывала во время учебы.

– Что с тобой? – спросил муж. – Почему не хочешь ехать? Мне казалось, ты с удовольствием училась.

(«Учиться-то мне нравилось, – хотела ответить я. – Но подниматься по лестнице снова – веселье не из приятных».)

И все же желание приехать на празднование годовщины и показать бывшим одноклассникам, какой я стала, каких успехов достигла, не отпускало меня. В первую очередь я, конечно же, представляла себе мальчишек. Я хотела, чтобы все они воочию увидели, как ошибались на мой счет! Я хотела, чтобы они узнали, что у меня есть муж и сыновья, я живу в счастливом браке, многого добилась, пользуюсь уважением коллег и привлекаю взгляды мужчин.

Мысленно я репетировала гневную речь, обдумывая, что скажу бывшим недоброжелателям (если они снова примутся принижать мою значимость и выносить суждения насчет того, как я выгляжу) – и общий смысл моего монолога сводился к тому, что я довольна и своей внешностью, и тем, как сложилась жизнь.

В сентябре мы с мужем прилетели в Денвер, встретились с моей сестрой и поехали в город, где прошли наши школьные годы. Я накрасилась, сделала прическу, надела любимую блузку – в общем, подготовилась к вечеринке по самому высшему разряду.

Может, не зря говорят, что память – это первое, что нас подводит? Все мои страхи об этой встрече оказались надуманными. Меня приняли приветливо. Мы шутили и выпивали как добрые друзья. Комплименты сыпались на меня со всех сторон – и это льстило мне. «Ты фантастически выглядишь!», «Ты совсем не изменилась!». Я вглядывалась в фотографии на бейджах собравшихся, пытаясь вспоминать кто есть кто, – и почти никого не узнавала! Как могло случиться, что я забыла большинство имен тех, с кем когда-то училась?! Неужели я просто вычеркнула из памяти весь школьный период жизни? Или это была какая-то не та встреча выпускников? Хотя нет – некоторые бывшие одноклассницы помнили мою маму, которая руководила отрядом девочек-скаутов. Другие высказывали добрые слова о моем отце, профессоре местного колледжа. Какая-то дама (которую я совершенно не помнила!) призналась, что до сих пор благодарна мне за то, что когда-то я приняла ее в круг своих приятельниц, невзирая на то, что многие ее отвергали.

Мне не пришлось произносить мою пламенную речь, не единожды мысленно отрепетированную накануне встречи выпускников. Она просто не понадобилась! Мы непринужденно и мило болтали о том о сем: о детях, работе, мужьях. Я рассказала о двух своих взрослых сыновьях, живущих в Сиэтле, о том, что, вероятнее всего, скоро их примут на работу в «Боинг». Все было тепло и дружелюбно. Хотя я чувствовала себя так, будто была в компании незнакомцев, за исключением пары-тройки более-менее близких подруг.