Ольга Брюс - Потерянные судьбы. Роман

– Разве так можно? Отбирать… – слёзы потекли по щекам. – Чужое…

– Как говорить моя мамка – «Мы люди маленькие, шо нам скажуть, то и делаем».

– Ненавижу усё енто…

– Нюся, – Сашка взял соседку за руку, – Всем щас тяжко, не только тебе… Пойдём на речку…

Нюся улыбнулась, вытерла лицо, позвала брата, и ребятня двинулась к реке.

– Здоро́ва! – на берегу детей встретили друзья.

– Много наловили? – поинтересовался Саша.

– Не, чичас не время, – Витька стоял по колено в воде и всматривался в воду. – Надо вечерком приходить. Сами выползуть.

– А мой папка вчерась ведро притащил, днём, – Глашка сидела на берегу, поджав ноги. – Цельное ведро!

– Угу, – ухмыльнулся Витя, закатывая штанины повыше. – Охотно верю…

Ребята рассмеялись.

– Чаво ржёте? Кобылы! – психанула Глаша. – Я правду говорю!

– Конечно, правду, – продолжил Витька, заходя подальше в воду. – Дядька Порфирий у нас на все руки мастер!

– Заборы чинить, – кто-то из мальчишек не удержался. – Тёткам местным!

Компания раздалась громким смехом.

– Шо? – Глаша встала на ноги. – Каким ещё тёткам, шо ты городишь?

– Будет вам! – разозлился Сашка. – Нашли, об чём трепаться!

Нюся посмотрела на Сашу удивлёнными глазами. Ей было невдомёк, что ребятишки имели в виду.

Детский смех перебил Володя.

– А тётя Тамара любит моего папку.

Услышав такую новость, дети обернулись и посмотрели на Вовку, сощурившись.

– Ты шо несёшь, придурь? – прошептала Нюся. – Замолчь…

– А я знаю! – радостным голосом выкрикнула Глашка, широко улыбнувшись, оголяя дёсны.

– Ты-то куды? – Саша подошёл к Трофимовой вплотную. – Откуда тебе знать? Мала исчо!

– Знаю-знаю, я усё знаю! – запрыгала на месте Глаша. – Моя мамка с папкой об ентом говорили, а я услыхала! А исчо мамка говорила, шо у Нюськи брат растёть!

– А ну! – Сашка замахнулся, сжав кулак. – Замолчь, я сказал!

Нюся смотрела на ребят, округлив глаза. Она не смогла проронить ни слова.

– Знамо дело, – подхватил Витька. – Все об ентом знають…

– Неправда, – голос Нюси охрип от волнения. – Брехня усё енто!

– Я сама видала, – Глашку так и распирало. – Енто было исчо весной. Мамка моя пошла к воспиталке ругаться с её бабкой, а я за на ней увязалася… Мамка орёть, а мальчонка на улице спал… Чернявенький такой…

Глаша закрыла глаза от умиления, вспоминая маленького ребёнка.

– Вот бы мне братика, а то одной скучно… – Трофимова опустила голову. – Везёт же некоторым.

– Брешешь! – закричала Нюся. – Брешешь! Папка мой хороший!

– Спроси, у кого хошь! – Глашка поставила руки на бока и выставила одну ногу вперёд, повторяя все привычки за матерью. – Моя мамка усё обо всех знаеть!

– Ах ты, дура! – неожиданно Нюся ударила девочку по лицу. – Дура ты! Дура паршивая!

Несколько раз ударив по лицу соседкую дочь, Нюся разревелась.

От боли и обиды заплакала и Глашка. Она потёрла разгоревшиеся щёки и побежала домой. Мальчишки молча смотрели на ревущую Нюську и убегающую Глашу.

– Во дела, – негромко произнёс Витька и вышел на берег. – Держись, Нюська, шкандалю теперича не оберёсся.

Немного помолчав, ребятишки пошли в воду искать раков. До самого вечера дети пробыли на реке. Раков всё-таки удалось наловить. Сашка поделился с Нюсей, положив в ведро несколько штук.

Возвращаясь домой, Саша нарвал цветов для Нюси.

– Воло́шка 32 32 василёк , – девочка приняла букет с синими цветочками от соседа.

– Василёк, – гордо произнёс Сашка.

– Не, колокольчики, – рассмеялась Нюся.

– Как хошь, – Александр не настаивал.

Подходя к мазанке Грищенко, дети услышали крики.

– Глашкина мамка… – шепнул Саша.

У Нюси по спине пробежала мелкая дрожь.

– Ой, шо щас буде-еть… – маленький Володька обрадовался.

Возле Нюськиной хаты стояла Степанида и во всё горло кричала на Марию.

– Жульё, – кричала соседка на всю улицу, стоя у забора. – Шоб вам усем пусто було!

– Иди, куды шла, – отвечала громко Маша, развешивая бельё на верёвку. – Ты шо, рядом стояла?

– Усю поло́ву 33 33 шелуха колосков и бобовых растений повытаскали! Соседи называется! Шоб вас усех пересадили, Шоб у вас зенки полопалиси! Шоб вы усе по миру пошли, як мыши полявые!

– Замолкни, ду́рная! Не гневи Бога, а то я… – Маня с кривой улыбкой подошла поближе. – Лучше бы тебе помолчать! А то ведь я то ж свой язык развяжу!

– Тю, напужала, коза безрогая! – выпятив живот вперёд, Стешка сплюнула. – Тьфу, я усё доложу председателю. Вы меня исчо попомните!

– Агась, иди-иди…

Через несколько дней Ивана отстранили от работы в конюшне.

– Приплыли, – сидя за столом горевал Ваня. – Какая же собака так постаралася?

– Известно какая, – Мария вытирала стол. – Соседка грозилась…

– Стешка? – насупился Иван.

– А кто ж…

– Ну, погоди, стерва, – пробурчал Грищенко и двинулся к выходу.

– Куды? – Мария опешила.

В доме Трофимовых входная дверь заходила ходуном. Иван стучал кулаком со всей силы и что-то бормотал.

– Кто енто? – вышел Порфирий на улицу. – Кто мою хату разносить?

Перед хозяином дома стоял раскрасневшийся от злобы бывший конюх Иван.

– Ты чаво балуешь? – голос Порфирия прозвучал на несколько тонов ниже.

– Зови её! – крикнул Ванька, высматривая жену Трофимова. – Зови её сюды, шельму!

– Э-э, погодь-погодь, соседушка, ты чаво буянишь? Чаво случилося? Ежели бабы чё и не поделили, то нам с тобою в энтой своре делать неча…

– Твоя баба везде свой длинный нос суёть! Хочу ей объяснить, шо клеве́тничать на соседа – енто последнее дело!

– Енто когда ж моя жёнка клеветой кидаласи? – Порфирий состроил удивлённое лицо, но от страха попятился назад.

– Ты, сучье вымя, с конюшни поло́ву и зерно прикарманиваешь, а виноватый я?

– Чу, енто када я таким гнусным делом занималси?

– В прошлом го́де… Запамятовал? Я же тебя прикрывал… – Ваня ударил кулаком в открытую дверь.

– Ну, будя, будя… А шо Стеша тебя закладывала – ентого не могёть быть.

– Она! Больше некому! – Ванька не унимался. – Зови!

– И шо енто мы туточки раскричалися? – Степанида с важным видом вышла на улицу. – И пошто, дорогой соседушка, в столь поздний час ты лишаешь нас спокойствия? Али жёнки дома нетути? Али прильнуть не к кому? Скучашь поди…

– Ты мне тута воду не мути! – Иван закурил папироску и уставился на хозяйку дома. – Не живётся тебе, как я погляжу… Не живётся в спокойствии…

– Дык как жить, коли ты криком кричишь и дверь выламываешь?

– Признавайси, ты донесла на меня клевету?

– Ну, если и я, дальше чё? – Стеша встала в привычную ей позу, уперев руки в боки. – Грозить припёрси, не иначе… А будешь угрозами кидаться, я и до самой власти дойду! Найдуть на тебя управу!