Иван Креслов - Будь лучше, достигай невозможного

Далее информация разошлась оперативно по цеху о случившемся. Оператор поста управления немедленно остановил холодильник, шагающие балки которого замерли в приподнятом состоянии вместе со злосчастными раскатами металла, один из которых находился на мне, причиняя мне с каждым своим движением и временем проведенном на мне все большие последствия, повреждающие мой организм. С помощью мостового крана с меня начали поднимать данный раскат металла. Все это время, проведенное под раскатом металла я находился в сознании, осознавая, что мне не смогут помочь и моя жизнь подходит к концу. Я заглянул туда, где живым нет места. Потеря правильной оценки реальности всегда приводит к тяжелым жизненным последствиям. Всегда нужно думать о последствиях: кто не думает о будущем, тому судьба недруг.

Когда я почувствовал, что лист металла отходит от моего тела я перестал ощущать свои ноги. И ежесекундно сменилась мысль о смерти, мыслью о потере ног. В следующую минуту мне повезло (хотя сказать так в моей ситуации невозможно), появились мои коллеги. Слышу кто-то рядом говорит: он еще живой? Что делать в подобной ситуации? Я собрал все силы в кулак до последней капли и попытался определить могу ли я пошевелить хоть какой-то конечностью, оказалось, что могу. Для того чтобы коллеги по работе поняли, что я хочу передать то, что я буду бороться за свою жизнь. И как сказал Иисус: «Имея веру в малое, имей и веру в большее…».

Длительность времени, проведенного под раскаленным раскатом металла, показалась мне вечностью, и в то же время прожитые воспоминания, в мои двадцать пять лет, не пролетали мыслями с неимоверной скоростью у меня в голове, ничего такого не было. Я помню все или почти все что происходило со мной в те неотвратимые минуты для меня: как коллеги отталкивали друг друга чтобы посмотреть своими глазами на чудо, когда человек уже находящейся в руках смерти вдруг вырвался из этих рук, мимики их лиц, когда они увидели меня в таком состоянии, они были ошеломлены увидев меня беспомощного; у кого-то лицо стало белее бумаги; кто-то прикрывал ладонью свой рот, открывшейся от увиденного, ужас застыл в их глазах, были и те, кто не мог сдержать слез. Не могу до сих пор понять почему мне мелочи все так запомнились. В условиях паники, растерянности, неразберихи и непонимания случившегося работники бригады взяли мое разорванное, обезображенное, кровоточащее тело на руки, и вынесли на улицу к подъехавшей медицинской машине. Что было в головах у коллег, когда они меня выносили, не могу и представить. Сейчас об этом смешно вспомнить, но в тот момент я мысленно перед ними извинялся за то, что пачкаю их одежду. Когда выносили меня из двери, ведущей из цеха, я заметил машину скорой помощи, припаркованной у въезда в цех. Машина стояла кабиной ко мне. На переднем сиденье был мужчина с очень невыразительным лицом. Когда он выскочил из кабины я заметил, что он принял такую позу, которую не изменял некоторое время, даже пальцы свободно висящих рук остались полусогнутыми. Мне казалось, что я физически чувствую его оцепенение, это было единственным признаком его муки, которое мне удалось увидеть. Должно быть, он ждал указания от фельдшера ехать дальше. Это была самая обычная скорая помощь, с красным крестом на белом фоне. Выездная бригада оказала первую специализированную медицинскую помощь. Меня уложили спиной на каталку, подняли ноги и отпустили голову, в таком положении и разместили в карете скорой помощи для отправки в лечебное учреждение города, где мне предстояло выбрать жизнь. Забегая вперед хочу сказать каждый из нас может стать случайными человеком, который качнет судьбы других в сторону жизни. Расстояние незначительное – всего лишь несколько километров, – но одолеть их оказалось не так легко для меня. Иногда километры летят незаметно, но не в этот раз. Этот путь, как мне тогда показалось был долгим, даже бесконечным. Пространство прорезал вой сирены, в воздухе подобно разорвавшейся гранате. Рев оборвался на мгновение, пошел на спад, затем возобновился с новой силой, накручивая пружину пронзительного звука, словно перебарывая страх не завыть еще сильнее. В звуке слышались мои конвульсии и крики о помощи, это был голос травмированного молодого человека, зовущего из последних сил. В те минуты боль наступала все с большей силой. Судорожно облизнув пересохшие губы и превозмогая боль, я молча ждал, что мне хоть как-то снимут болевой синдром медикаментозными препаратами. Через некоторое время я уже лежал на холодном операционном столе.

От страха смерти я, – поверьте мне, – далёк:

Страшнее жизни что мне приготовил рок?

Я душу получил на подержанье только

И возвращу её, когда наступит срок.

Омар Хайям, персидский философ

По приезду в больницу. Меня встретили несколько женщин. Критически осмотрев меня в машине. Они возмущенно воскликнули:

– Нет, нам его не поднять. – пока она продолжала, мои мысли унеслись в другом направлении.

Так как я был достаточно тяжелым парнем. Я хотел встать, но тело как-то странно себя вело. Как сказать? Я как будто попал в сказочную засасывающую топь. Лежа на спине, я оперся на свои руки, а они не держат, как будто в сказке. Это было так удивительно и ужасно. Я взглянул на свою окровавленную одежду на теле. Взгляд медленно перешел по телу к ногам, и я обнаружил окровавленные белые кости, которые виднелись из тела и брызжущую в разные стороны багровую кровь. Сознание безысходности, которое охватило меня, не передать словами. Раскаленный металл раскромсал мое тело. Только лишь чего я хотел, это никогда не испытывать эту дикую боль, которая с каждой секундой нарастала и нельзя никуда было от нее убежать. Сам я и подняться уже не мог, все мои усилия были тщетны, не говоря о том, чтобы добраться самому до приемного покоя.

– У нас некому нести! – прервав мои мысли, сказали медсестры.

Надлом в моем голосе был почти незаметен, но в нем продувал истеричный вопрос:

– У вас разве нет санитаров? – спрашиваю я.

– Нет.

– Может попросить пациентов? Они возможно помогут.

– А они все старые и больные. Не могут нести.

Все время нашего разговора я старался соблюдать спокойствие, хотя и опустилось у меня тогда все внутри, переводя взгляд с одной женщины на другую. Искры надежды вдруг погасли в моих глазах, ставшие вдруг темными и глубокими. Выскажешь им претензии вроде того – пока помощь окажите, раньше в гроб уляжешься. Или скажешь им жалобу напишу, а они, как услышат слово «жалоба», сразу включается режим «итальянская забастовка». Нет, это не когда медик отказывается помочь. «Итальянская забастовка» – это когда все исполняют, но скорость осмотра пациента снижается. Ну, например, пока пациент не подпишет информационное согласие на осмотр и обработку персональных данных, они осматривать не будут. Соглашусь – немного на зло похоже. Естественно, если видят, что пациент действительно еще не умирает. Всякий раз можно сказать о людях, что они просты, и никогда нельзя говорить, что просты люди. Благо свидетелями ситуации были посетители пациентов, которые помогли вынести меня из машины и завезти на каталке в приемный покой.