Ольга Шильцова - Такса судьбы. Истории из жизни ветеринарного врача

© Шильцова О., текст

© ООО «Издательство АСТ»

У Лоры был неудачный день. Она в очередной раз довела хозяйку до белого каления, хотя, видит бог, совершенно этого не хотела. В желудке тяжелым комом болталась ненавистная перловка. Дождь помешал насладиться прогулкой. И, ко всему прочему, к вечеру привычно разболелась спина.

Такса Лора медленно шла по коридору вдоль стены, когда из кухни показался Андрей. Запах перегара ударил ей в нос, и она брезгливо поморщилась, опустив голову и спеша разминуться с хозяином.

– Что ты под ноги лезешь, тварь?! – рявкнул мужчина.

Лора не заметила, как он замахнулся, и в следующее мгновенье отлетела к противоположной стене. В голове промелькнуло: «Странно, ударил по животу, а болит спина». Потом боль вспыхнула с такой силой, что стало не до раздумий. Лора заползла в угол и осталась лежать, тихонько поскуливая. Ее тело сотрясала крупная дрожь, но, по крайней мере, хозяин успел позабыть о ней и оставил в покое.

Девушке казалось – только что она крепила на форму бэйджик «Дубровская Екатерина Андреевна, вет. врач». Но часы говорили другое – прошла уже половина дня. «Кажется, пару часов назад я собиралась в туалет», – обреченно подумала Катя, вызывая на прием следующего пациента. На государственной ветеринарной станции всегда было много народу, и эта пятница выдалась особенно тяжелой. Люди шли сюда толпой, несмотря на изобилие частных лечебниц. Кто-то думал, что здесь услуги дешевле, кто-то считал, что качественнее, а бабульки и вовсе не мыслили, что можно идти куда-то, окромя «государственной поликлиники». Ветеринарный центр был действительно крупный: отделение хирургии, терапии, своя лаборатория. Здесь можно было сделать УЗИ и рентген, и даже побывать у звериного дерматолога. Даже кабинет вакцинации, где делали прививки и выписывали питомцам справки на выезд, никогда не пустовал.

«Ради богатой практики можно и потерпеть», – успокаивала себя Катерина. Ее не пугало обилие работы, а кроме того, она гордилась дружным коллективом станции. Лишь изредка ее посещала мысль сбежать в частную контору на нормальную зарплату. Но сегодня смена выдалась такая, что хотелось просто сбежать. Часы показывали 18:10, а ни она, ни ее коллеги еще не обедали. Несколько животных, поступивших в тяжелом состоянии, одна экстренная операция – и стройное расписание плановых операций по записи слетело окончательно. Хозяева копили возмущение, их питомцы нервничали. Прождав в очереди несколько часов, люди заходили в кабинет слегка осатаневшими.

Девушка вела самостоятельный прием в течение 2 лет, а еще 2 года отработала на станции ассистентом, ведь красный диплом Ветеринарной Академии был получен уже 4 года назад. Катя вспомнила, насколько проще было работать фельдшером – зарплата почти та же, а ответственность меньше. И все же девушка не променяла бы должность хирурга ни на какую другую работу.

«До конца смены всего три часа, – прикинула Катя, – черт с ним, с обедом, надо раскидать эту толпу». Вдруг она увидела бледно-зеленое лицо Насти, своего ассистента и по совместительству – анестезиолога.

– Настена, иди-ка перекуси на кухне!

– Я в порядке, Екатерина Андреевна, поем вместе с вами попозже.

– Иди, кому сказано! Я в кабинете чаю глотну, – Катя с улыбкой подумала, что по кольцам на кружке можно посчитать, сколько раз за этот день она уже хотела попить чаю. Старая хромая овчарка отправилась на рентген локтевого сустава, поэтому Катя решила воспользоваться моментом и дойти-таки до уборной.

– Девушка! Мы тут уже три часа сидим!

Объемистая женщина загораживала выход из кабинета. Усталость и голод нашептывали Катерине злобные язвительные ответы:

«Дверь там»,

«Вы сидите, а я работаю»,

«И еще столько же просидите».

Но у девушки было железное правило – не жаловаться и не хамить. Она согласилась на эту работу, значит, будет делать ее хорошо, независимо от условий и уровня зарплаты. Нет, за грубость ее не уволят – а кто работать-то будет? Однако… вспоминая личные посещения «казенных» заведений – почты, Сбербанка, поликлиники, она каждый раз обещала себе: я не опущусь до их уровня. Грубить клиентам неприемлемо и надо привыкать к этому здесь и сейчас.

Недовольная женщина продолжала что-то говорить и, наконец, выпалила:

– Помрешь тут, пока ждешь! Дайте жалобную книгу!

«Кажется, я что-то пропустила», – Катя спустилась с небес на землю и процедила, поджав губы:

– Книга жалоб находится в регистратуре. Я продолжу прием через несколько минут. Пожалуйста, сядьте и успокойтесь.

Мягкие по характеру люди не задерживались в хирургическом отделении, переходя в лабораторию или терапию. Екатерина же чувствовала себя на своем месте и могла в нужный момент вспомнить, что у нее есть хребет. С невозмутимым видом она прошла по коридору вдоль очереди, стараясь не сутулиться. И малодушно задержалась в уборной. Девушка намыливала руки снова и снова, смывая пену ледяной водой (горячую отключили). Умыла лицо, благо красилась она редко. С сожалением отметила, что руки все в цыпках, а уж маникюр… Ногти обрезаны под корень, вокруг заусенцы. Латексные перчатки, мыло и спирт, сменяя друг друга весь день, уничтожали ее кожу. «Надо принести на работу крем, – подумала Катя. – Руки как у средневековой прачки». Она очень надеялась, что пока ее нет, второй хирург, Ольга Михайловна позовет на прием ту скандальную бабу. Тогда сама она могла бы заняться милым пенсионером с воспитанной немецкой овчаркой. Катя привычно прикинула в уме дозу обезболивающего для мохнатого пациента, вероятно, страдающего от артроза. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Старичок со своим «немцем» все еще ждал результатов рентгена, Ольга Михайловна до сих пор не выходила из операционной, а тетка была, что называется, «на низком старте».

– Следующие на первичный прием, проходите, пожалуйста! – громко отчеканила Екатерина.

Баба засуетилась, взялась втолковывать что-то невзрачному мужику с мрачным лицом, потом взметнулась надевать бахилы и, наконец, вытащила из-под стула старую спортивную сумку и устремилась в кабинет. Катя молча ждала. Раздражение глухой волной поднималось в груди. Но тут женщина открыла сумку и умиление невольно охватило Катю, вытесняя гнев. «Моя бедная сосисочка», – прошептала девушка, глядя на собаку. В блестящих карих глазах плескалась тревога. Эта такса разительно отличалась от Джульки, но в то же время неуловимо напоминала о ней. Катя вспомнила детство и свою первую собаку. Черно-подпалая такса была полноправным членом семьи долгие шестнадцать лет. Когда тебе семь, сложно сказать, кто за кем присматривает – собака за тобой, или ты за ней. Позже, когда Джулька состарилась, подросшая хозяйка взяла на себя весь необходимый уход. В десять лет у Джульетты воспалилась матка. Катина мама обратилась к ветеринару по рекомендации знакомых, и тот оперировал ее прямо на кухонном столе. Тот врач наложил внутренние лигатуры из шелка, и до конца жизни у Джульки свищевали