Ирина Линер - На задворках Голландии

Марк сказал, что то, что нам нужно, стоит миллион или больше. А в домах средней ценовой категории, скажем, до полумиллиона, такая комплектация не предусмотрена. Но он все же постарается помочь.

В первый дом, предложенный им, мы даже заходить не стали. Он был на две семьи, из окна было видно, что вплотную к общей стене примыкает большой комнатный орган. Даже если на нем не играют ежедневно, и стоит он там в качестве декора, жить с такими людьми рядом нам бы не хотелось. Было почему-то подозрение, что они больные на полную голову. Опять же, вдруг играют? Вдруг сей факт и послужил причиной продажи?

Второе жилье находилось около железной дороги. Марк сказал, что это ерунда. Что через месяц, другой я к поездам привыкну. А ну как он ошибается? А ну как не привыкну? Еще меня очень удивило, что в огромном домине площадью двести с лишним квадратных метров был всего один душ в очень маленькой и тесной кабинке.

Гостиная просторная, но какая-то темная, весь второй этаж поделен на три спальни и изостудию. Посреди нее демонстративно стоял мольберт с давно засохшими красками. В Голландии очень много художников, чуть ли не каждый второй рисует.

Пока мы с мужем чисто гипотетически прикидывали, как можно перестроить студию, чтобы оборудовать там комнату для гостей и душевую, Марк огорошил нас вопросом: «Пол брать будете?»

Оказывается, есть у них такая милая привычка: продавать дом по отдельности! В смысле отдельно пол, отдельно еще что-нибудь. Не нравится тебе дырявый коврик – не бери! Продавец его сдерет и с собой возьмет в новую жизнь, если продать не получится. Выбросить – самый крайний, почти невероятный случай!

Кроме пола в список предметов, подлежащих отдельной продаже, входили жалюзи, почтовый ящик, садовые лампы, дверные ручки и, держите меня семеро, кронштейны для флагов на фасаде дома. Как сейчас помню, по тридцать пять евро за штуку. Из национальных флагов у нас был только Андреевский, зато с корабля, настоящий. Представляете себе этот флаг в Голландии? Нет уж, спасибо. Дальше ищем.

Третий вариант убил наповал. В доме жили два мужика нетрадиционной ориентации, бросающие курить. Как символ отвыкания от пагубной привычки, каждый недокуренный бычок они замуровывали в картину под стекло. Таких картин только на первом этаже я насчитала восемь и представила себе: затягивается бедолага, вспоминает, что бросил, чертыхается и под стеклышко сигаретку, как бабочку. И очередная нетленка готова. Но это мелочи, как и прокуренные стены из голого кирпича. В доме не было второго туалета, душ был тесный и находился под резко скошенным потолком, в полный рост не выпрямишься. Зато рядом стояло роскошное биде! И что нас сюда тащить было? Короче, было понятно, что дом искать придется самим. А потом уже и Марка подключим.

К этому моменту мы слегка снизили планку притязаний. Например, расширили радиус поиска. И, наконец, свершилось! Нашли! Дом был достаточно среднего размера, средней комплектации и стоял в чудном месте у озера. В пяти минутах ходьбы от пляжа, в десяти минутах езды до центра и столько же времени ехать до школы. И, самое главное, он был с двумя ванными! А по-другому и быть не могло, поскольку архитектор был немцем. Вот уж не думала, что полюблю Германию, стоит мне только из нее уехать!

Окна нашей спальни выходили на озеро. Поначалу я часто наблюдала, как маленькие лодочки медленно дрейфуют туда-сюда, белея одинокими парусами. Извините за паруса, не удержалась. К виду лодок и воды я скоро привыкла, а к тому, что над машиной летают аисты, – нет. И чайки по утрам орали так громко и жалостно! Спать было совершенно невозможно! Я вздыхала, вылезала из-под одеяла, выпускала собаку в сад, пила кофе и шла отмывать машину от аистов. И так почти каждый день.

Озеро было совершенно неромантичного происхождения: когда-то на его месте был карьер. На берегу росла ежевика, на притивоположной стороне стояла мельница. Еще там было два маленьких острова. Один – необитаемый, на нем устраивали пикники, а второй – дачный, с двумя летними домиками. По выходным к деревянному причалу приставали катера, привозившие дачников, – романтика.

Озеро делила на две части длинная бетонная дамба. Та часть, что видна из наших окон, была отдана лодкам, яхтам, рыбакам и птицам, а другая отведена под пляж. Там такое можно увидеть! Или мы не в Голландии? Ладно, расскажу коротенько.

Пляжная территория четко делилась на сегменты «по интересам». На переднем плане – обычный песчаный пляж, а подальше, там где кустиков побольше, – нудистский. Зону нудистов пересекала пешеходная дорожка, где мы гуляли с собакой.

Нудисты были ненавязчивые, можно сказать даже скромные, за исключением двух придурков. Они прятались за дерево у самой тропы, а когда кто-то проходил мимо, выглядывали застенчиво и тихо говорили «у». Пугали, значит. Я поначалу и правда пугалась, а потом привыкла и не обращала на них внимания. Машка, собака моя, – тоже.

Вечером зона нудистов становилась еще более свободной и отходила во владение любителям однополой любви. Официально! Это я называю голландскими понтами. Какая разница, кто кого любит, и какое это имеет отношение к солнечным ваннам и купанию? К тому же, любые проявления сексуального характера в общественных местах в Голландии запрещены, так какой смысл?

Зимой озеро иногда замерзало. В тот год, когда мы переехали, было особенно холодно. Озеро покрылось толстым льдом, по нему можно было кататься на коньках. Столько народу приезжало! Чуть ли не половина города! Катались не везде, а только на проверенных участках. Все дело в том, что на дне озера есть месторождение газа, и в некоторых местах он выходит на поверхность. Лед там не замерзает. Помню, Мишка, наш старший сын, наткнулся на такое. Хорошо, что весь под лед не ухнул, а только ногой по пах провалился. Все равно радости мало. Хорошо до дома идти недалеко, но голландцы-то этого не знали! Хоть бы кто подошел и спросил, нужна ли мальчику помощь! Увидели, что сам выбрался, и дальше заскользили. Вот если бы он с велосипеда навернулся, тогда другое дело. Все бы на помощь кинулись! Все равно было хорошо, особенно летом.

Небольшой минус был лишь в том, что добираться до школы нужно было двумя автобусами. И долго, почти час. Сначала пройти пешком с полкилометра, потом на одном автобусе доехать до вокзала в центр, а оттуда на другом автобусе – в деревню Харен, где была наша школа. А на машине ехать всего семь минут. Пришлось купить вторую, потому что, как я уже говорила, от своей я избавилась перед самым переездом в Голландию.

Харен – это местная Рублевка. Здесь живут самые богатые люди провинции, в основном, преклонного возраста. Как раз в то время, когда там учились наши дети, про это местечко узнал весь мир. Какая-то девочка написала в фейсбуке про вечеринку в честь дня рождения. И пригласила всех, думая, что придут только друзья. Тысячи откликнулись! Со всей страны и окрестностей! Девочка объявление убрала и сама от греха подальше слиняла, но процесс был уже запущен. Что там творилось! Машины жгли, витрины били, а еще говорят, что голландцы – мирная нация. Моему приятелю тележурналисту там голову случайно пробили. Но фильм он все-таки снял и даже какой-то приз за него получил.