Сергей Витте - Воспоминания

Через несколько дней после того, как я послал это письмо, я получил от моего дяди Фадеева ответ, в котором он мне сообщал, что мое письмо (которое я тогда ему написал) в настоящее время находится на столе у Императора Александра III и «ты, я думаю, будешь вызван» – писал мне дядя. И действительно, через некоторое время я получил телеграмму от нового министра двора Воронцова-Дашкова (а тогда он занимал временно пост начальника охраны Его Величества в Гатчине, потому что по вступлении своем на престол, первое время Император Александр III поселился в Гатчине), – что он просит меня приехать в Петербург.

Я приехал в Петербург, был у Воронцова-Дашкова (как видно из моих предыдущих рассказов, Воронцов знал меня, когда я еще был мальчиком). Он меня спросил: «А что вы от того, что написали, не отступаете?» Я отвечал: «Нет, – это мое убеждение». Тогда он представил меня флигель-адъютанту (который оказался гр. Шуваловым) и сказал мне, чтобы я отправился с Шуваловым в его дом. Дом Шувалова был известный, можно сказать, исторический дом, потому что там жила когда-то известная всем Марья Антоновна Нарышкина – интимный друг императора Александра I, а впоследствии этот дом перешел к Шувалову, так как Шувалов был племянником Нарышкина, мужа Марьи Антоновны (В этом историческом доме теперь живет графиня «Бетси Шувалова», вдова, очень милая дама.).

Как только я вошел в кабинет, Шувалов вынул евангелие и предложил мне принести присягу в верности сообществу, которое было уже организовано по этому моему письму и которое было известно под именем «Святой Дружины». Вся организация общества была секретная; так что мне не сообщили, как это общество было организовано, а только сказали, что я буду главный для Киевского района и что надо образовывать пятерки, и одна пятерка не должна знать следующих пятерок; так, например, я должен образовать пятерку, и каждый член этой пятерки должен в свою очередь образовывать новую пятерку и т. д. Таким образом, это было секретное сообщество в роде тех сообществ, которые существовали в средние века в Венеции и которые должны были бороться с врагами и оружием, и даже ядом.

Отнестись критически ко всему этому – я не мог и дал присягу. Меня снабдили некоторыми шифрами, некоторыми правилами и некоторыми знаками, по которым можно узнавать, в случае надобности, членов сообщества. Я отправился в Киев.

В Киеве вскоре до меня начали доходить довольно смутные слухи о том, что один господин (не помню его фамилии), но господин очень низкой пробы, который держал контору для найма прислуги и гувернанток, – принадлежит к какому-то секретному сообществу. Вскоре я получил распоряжение – отправиться в Париж, где я (на мое имя) могу получить указания, что я должен делать.

Приехав в Париж, я действительно, получил указание; я получил письмо на мое имя, в котором говорилось, что в Париж теперь приехал один господин, принадлежащий к нашему сообществу, которого фамилия Полянский и который находится в том же самом Гранд-Отеле, в котором остановился и я (Этот Гранд-Отель и теперь существует в Париже, он находится против Grand Opéra, это один из самых больших отелей.), что этот Полянский имеет миссию убить Гартемана, того самого Гартемана, который два года тому назад хотел взорвать поезд, на котором ехал Император Александр II из Крыма в Петербург.

По принятым правилам для Императорских поездов, когда идет Императорский поезд, то вслед за ним, или перед ним идет свитский поезд, причем иногда идет впереди Императорский поезд, а свитский сзади, а иногда наоборот, Императорский сзади, а свитский впереди (порядок поездов часто меняется). Так произошло и в данном случае.

Гартеман, о котором идет речь, нанял домик в самой Москве, там где дорога подходить к вокзалу (Московско-Курская ж. д.); из этого домика Гартеман провел мину к железной дороге как раз под насыпь; туда он поставил взрывчатую машину и из своего дома посредством электричества хотел взорвать Императорский поезд, когда он будет проходить мимо. По его сведениям, Императорский поезд должен был идти за свитским поездом, но случилось так, что как раз недалеко перед Москвой переменили, и поезд Императорский пошел впереди свитского. Поэтому Гартеман взорвал мину, но не тогда, когда проходил Императорский поезд, а когда проходил свитский поезд, причем мина взорвалась довольно поздно, так что хотя поезд и потерпел крушение, но сравнительно меньше, чем если бы мина была взорвана по средине поезда (т. е. когда поезд находился в середине этой мины). Несмотря на эту неудачу, все-таки держался слух, что Гартеман хочет снова делать покушение на нового Императора, поэтому Полянскому и дана была миссия убить Гартемана.

Этого Полянского я знал, когда он был еще офицером уланского полка, который стоял недалеко от Одессы.

Полянский часто появлялся в Одессе; он ухаживал за очень красивой и довольно известной актрисой Глебовой, так как я тогда был молод и не женат, то я знал всех более или менее выдающихся актрис, которые были в Одессе; в обществе актрис я и встречал этого Полянского.

В Париже Полянский увидел меня в первый раз, когда мы сидели вместе с ним на закрытой террасе Гранд-Отеля. Он завтракал; я тоже пришел завтракать. Он спросил меня, для чего я приехал? Я, конечно, дал ему очень уклончивый ответ. Потом мы встречались с ним на следующий день; на третий день он сделал мне знак, такой знак, который в нашем обществе «Святой Дружины» давался, чтобы узнавать друг друга. Я ему в свою очередь ответил знаком; тогда он подошел ко мне и спросил: «Вы вероятно приехали меня убить, в том случае, если я не убью Гартемана? Я должен Вас предупредить, что если я до сих пор не убил Гартемана, то только потому, что я был задержан. Вот завтра встанем в 5 часов утра и пойдем вместе; я Вам докажу, что вполне от меня зависит убить Гартемана; я могу убить его каждый день, но только из Петербурга мне дан приказ, чтобы пока я этого не делал, впредь до распоряжения; вероятно, это произошло вследствие того, что ожидали вашего приезда.» Я сказал, что я ничего не знаю.

Утром мы с ним пошли. Я видел (это было в Quartier Latin), как Гартеман вышел, а два апаша или хулигана стояли около тех ворот, из которых он вышел; они последовали за ним, затем эти хулиганы подошли к Полянскому и начали делать ему сцену, что вот третий день они готовы завести с Гартеманом драку (их план был таков: завести с ним драку и во время драки его убить) и что они этого не делают только потому, что Полянский не разрешает. Затем они заявили, что, хотя Полянский всякий раз платит им, когда он им этого не разрешит, по сто франков, но им все это надоело и, если он им завтра не разрешит убить Гартемана, то мы, говорят, это дело бросим.