Андрей Андреев - Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова

«Со вчерашнего дня мне пошел 20-й год. ‹…› [2] В приводимых цитатах везде далее пропуски обозначаются угловыми скобками, вставки – квадратными. В прошлом году я пожелал себе жития на сто лет и университета. От первого, конечно, и теперь не откажусь, второе достигнуто, и теперь я желаю себе только одного, прямолинейности трамвая и скорости автомобиля на пути к науке» (13 марта 1910).

«На очереди три большие задачи 1) физика, 2) языки и 3) освобождение от всякого рода белиберды. Надо только всем существом почувствовать необходимость» (16 мая 1911).

«…я желаю счастья, воли и покоя. Сбросить все третье – вот задача на этот год. Сбросить все лишнее – усложняющее, упростить жизнь, сделать ее целой и красивой – вот и все» (1 января 1913).

«Чего я сейчас хочу? 1) Покончить скорее с моей комической работой в лаборатории. Только теперь разглядел я всю ее чепуху. 2) Найти какой-нибудь хороший исход в военной службе (а я бы, право, хотел послужить). 3) Счастья. Das ist alles [3] Это все ( нем. ). » (7 декабря 1913).

«Физика, милая физика, как далека ты от меня сейчас. Но, что сделать? Делай что возможно, но не упускай ее – вот первая и главная задача. // Война… а я не воин, но и тут делай хотя бы что-нибудь нужное. А остальное – ну, это просто поставить себя в условия сносной жизни, добиться хотя бы белых погон [прапорщика] » (1 января 1915).

Планы, цели, мечты, желания фиксировались в дневнике настолько часто, что сами по себе могут использоваться для периодизации жизни Вавилова.

Вначале он мечтает покончить со школой и поступить в университет. «Мелькнула сегодня в голове мысль о школе ‹…› какая же радость, что через 5 месяцев – jamais, jamais [4] Никогда, никогда ( фр. ). . Вон из этой выгребной ямы купеческих нечистот» (2 января 1909).

Поступив в университет, Вавилов мечтает стать настоящим ученым: «Когда наука станет для меня обыденщиной, только тогда я буду доволен» (27 января 1910); «Я погружаюсь в нирвану: в старину, в искусство, а нужна наука, она единая. Я люблю ее, все остальное сор и мишура перед нею, я молюсь ей, но не вхожу в нее. „Доколь же, доколь“. О, явись sancta „vis motricis impressa“ [5] Святая «запечатленная движущая сила» ( лат. ). , помоги inertiae [6] Инерция ( лат. ). » (16 февраля 1911); «Наука, как цель жизни ‹…› Наука серьезна, наконец нашел я это слово, и право же всерьез собираюсь я „для науки „жизни“ не пощадить“» (23 июня 1912); «Здесь, около могилы Галилея, почти клянусь делать только дело и серьезное, т. е. науку. Пусть ничего не выйдет, но будет удовлетворение» (17 июля 1913); «На свете лучшее – физика. Физика – это наука, и наука – это физика. Все остальные – с математики, астрономии до зоологии и ботаники – только ее прислужники. В физике нет ни капли служебности. Сама в себе. Быть физиком и даже таким плохим, как я, – уже счастье. Быть физиком – это значит хоть час в день чувствовать себя хорошо. С какою гордостью говорю я, что я физик» (12 октября 1913).

Стать наконец настоящим ученым Вавилову мешают две вещи: лень и неправильные, по его мнению, прежние увлечения.

Для достижения цели нужно напряженно работать! Вавилов постоянно пишет, как он хочет наконец начать делать дело, трудиться «как каменщик» (7 сентября 1910). Это одно из главных его желаний в первые пару лет обучения в университете. «…сидеть бы, да дело делать» (7 июля 1909). «Все мои дневники заполнены воздыханиями о работе, но ее не было, потому что не было необходимости, потому что ее загораживала ложно-работа – школа. Теперь свободен, мне только одно и можно и должно работать» (10 сентября 1909). «…мне необходимо делать, трудиться, заниматься как лошади» (18 октября 1909). «…дело не идет; математика плохо усваивается, и вместо вычислений начинаешь чертить карикатуры, бродишь без толку, а самому хочется работать. Это состояние самый опасный враг мой… Почему я всегда хочу работать, творю из работы бога? Сам не знаю почему. В работе я чувствую себя здоровым, свежим, без нее я делаюсь меланхоликом» (9 января 1910). «Мне надо, необходимо, неизбежно делать. Но я… могу помечтать, могу чуть-чуть поработать, стряпать планы, читать газеты, но мало, слишком мало дела…» (1 февраля 1910). «Нужно или еще ускорить шаг раза в три, чтобы хоть чего-нибудь достигнуть, или опять heu mihi [7] Увы ( лат. ). обратиться вспять. Завожу старую волынку: дай, мол, попробую первого» (20 февраля 1910). «Каждый день я собираюсь начинать, откладываю на другой день и не делаю ничего. Что делать? Не что, а просто „делать“, в этом и ответ» (26 апреля 1911).

На пути к поставленной цели стать настоящим физиком Вавилова постоянно отвлекали его неправильные увлечения – литература, поэзия, искусство. Подросток Вавилов, судя по всему, считал себя «гуманитарием» и даже, более того, философом. В интеллектуальном кружке одноклассников «диапазон вопросов был громадный: философия, литература, искусство и политика (правда, в очень умеренном виде). Но вывозить приходилось мне» ([Франк, 1991], с. 117–118). Также Вавилов с подлинной страстностью относился к живописи и архитектуре, занимался, как он сам выражается, «вопросами искусства»: «…вот уже три года, как я более или менее сильно занимаюсь этими вопросами, и главным, конечно, о сущности искусства» (12 января 1909). Многие и многие страницы дневников посвящены описанию увиденных в Италии картин, мыслям о любимых художниках (Леонардо да Винчи, Джорджоне, Пьеро делла Франческа и др.). Также Вавилов очень много читал. В дневнике часто цитируются Пушкин, Тютчев, Фет, Баратынский. Любимые писатели Вавилова – Гоголь, Гофман, Достоевский, Франс. Неоднократно упоминаются Д. С. Мережковский (1866–1941), В. С. Соловьев (1853–1900), В. В. Розанов (1856–1919). Наконец, Вавилов не только читает, но и сам пишет – стихи (подборка стихов Вавилова приведена в конце первого раздела). Он часто ходит в театр, на концерты. Именно с этой всей «белибердой» Вавилов и вступает в борьбу на пути в «настоящую науку». «Как бы хорошо сейчас освободиться от лишнего груза, приставшего за 20 лет бытия, и оставить только физику» (5 июня 1911) . «Надо бросить под печку поэзию, а браться за науку» (4 сентября 1911). «…пора бы мне, может, и плюнуть совсем на картины… и даже на Италию и заняться физикой. Там единственно несомненное, важное, серьезное и святое, и интересное» (30 июня 1913). «…плюнуть на искусство и уйти совсем в науку» (14 июля 1913). «К черту искусство и прочее» (25 июля 1913). Единственное отвлечение от науки, которым Вавилов не готов пожертвовать, – книги. На фронте он порой буквально изводится без нового чтения, мучительно ждет посылок из дому с книгами (и с шоколадом). Часто пишет примерно так: «Думаю о прошлом, мечтаю о будущем, о Москве, матери, о книгах. А настоящее sei sie verfluchkt [8] Будь оно проклято ( нем. ). » (29 ноября 1914). «Думаю только о себе, Лиде (сестре. – А. А. ) , матери, книгах и о конце» (30 ноября 1914). Еще примерно в десятке записей военной поры Вавилов мечтает буквально через запятую о родном доме и о книгах. И примерно столько же – об уютной лаборатории с библиотекой. «Вот попаду снова к себе, „к книгам милым“ моим – тогда все пойму и оценю, а сейчас я все время живу как оглушенный» (30 июня 1915). «…больше, чем когда-либо, хочется бежать домой к книгам, в лабораторию и забыться» (18 июля 1915). «Скорее бы хотя бы самообман книг, старых запыленных книг» (21 октября 1915). «Поскорее бы к книжкам и опомниться» (16 декабря 1915).