Владимир Смирнов - Портреты замечательных людей. Книга первая

– Но что в таком случае происходит? Саботаж?

– Я считаю, что это полная некомпетентность правительства и Государственной Думы. Все согласны и говорят, что нужна либерализация экономики. Но для того, чтобы от слов перейти к делу, нужно менять законы, нужно много и много менять, а ничего не делается. Одни пустые разговоры. Одна говорильня. Какая может быть либерализация, когда шаг ступить нельзя, чтобы какой-то нормативный акт не нарушить, ступить просто нельзя?!

– Это уже похоже на крик души.

– Отрапортовали: было четыре налога в социальные фонды, сделали один – единый социальный налог. Что на деле? Налог единый, но в каждый фонд идут отдельные платежи. Не казначейство этим занимается, а мы работаем за них. Море бумаги расходуется. И мне часто приходят на ум слова из Евангелия от Луки: «Горе и вам, законники, ибо возлагаете на людей бремя тяжелое, а сами и пальцем не пошевелите, чтобы помочь это бремя нести».

Сейчас бухгалтерский учет и налоговый разделили на два абсолютно разных учета. А когда начинаешь смотреть, то бухгалтерский и налоговый учет отличаются буквально на копейки; что я сосчитаю прибыль по бухгалтерскому учету, что по налоговому – результат практически не будет отличаться. Результата нет, зато бумаги стали вдвое больше изводить. Всё погрязло в бюрократии.

– Да, бюрократия – это балласт, который тянет на дно и экономику России, и саму страну.

– Теперь, возьмите налог на прибыль. Что сделали? Было 35 процентов, снизили до 24. Но раньше, если я вкладывал деньги в развитие производства, то платил половину налога на прибыль, реально это составляло всего 18 процентов. Теперь инвестиционную льготу убрали. Что получилось? Получилось, что наказали того, кто работал, кто думал о завтрашнем дне и вкладывал деньги в производство. А кто с убытком работал и раньше не платил, тот и сейчас не платит, что с него взять. В результате государство в 2002 году налогов на прибыль собрало на 11,5 процента меньше. Кто за глупость ответит?

– А вот смотрите, Борис Васильевич, вы говорили, что с 1995 года у вас постоянно идёт рост объемов производства. Можно это рассматривать как признак подъема экономики страны?

– Нет. Мы являемся исключением из правил. А в промышленности износ основных фондов достиг критического уровня, и то, что мы делаем, – это капля в море.

– А без станков, по сути, нет промышленности?

– А как же… Промышленность – это прежде всего станки. Что бы вы ни изготавливали, от гайки до микросхемы, везде нужны станки.

– Но наши реформаторы твердят о росте экономики, о стабилизации и обещают, что вот-вот мы будем жить в раю.

– Пусть это останется на их совести. Раньше, как только оборудование запускалось в производство, на него сразу шли амортизационные отчисления. Средства из года в год накапливались на специальных счетах, их нельзя было тратить, и таким образом я мог через несколько лет приобрести новое оборудование. Сейчас ничего этого нет, а огромная инфляция не позволяет накапливать, потому что на эти деньги будет не купить и четвёртую часть нужного оборудования.

– Что бы вы сказали президенту, случись попасть к нему на приём?

– Я бы сказал, что его по многим вопросам дезинформируют и что нужно резко, именно резко, сокращать число чиновников.

– Так бы прямо и сказали?

– А что? Я всегда говорил, что считаю нужным, хотя не всегда это нравилось. По этой причине в советское время у меня было 13 выговоров по партийной линии, однако потом всё же оказывалось, что я был прав.

– Как у вас складываются отношения с местной властью?

– Нормально. Нам не мешают. Но поймите, местная власть не определяет правила игры. Вся свистопляска идет из Москвы. Возьмите хотя бы Таможенный кодекс. Он был создан в 1993 году, когда рынок только складывался; потом его без конца дополняли инструкциями и приказами. Это тысячи документов. Они уже сами не знают, что наиздавали, но продолжают издавать и издавать. Сегодня я читаю экономические газеты и практически в каждом номере нахожу приказ Таможенного комитета. Там чёрт ногу сломит. Поэтому директор предприятия может рассчитывать только на себя. Мне приходится заниматься самому всеми вопросами. Нет таких вопросов, которыми бы я не занимался. Я понял, что если не буду заниматься административными вопросами, юридическими, внешними связями, экономикой, то нас просто сожрут.

– Скажу откровенно, я бы не смог работать руководителем предприятия. Один раз плюнул бы на всё и ушел, пропади оно пропадом. Как вы держитесь?

– Я где-то с вами согласен. Я уже устал судиться. Я в прошлом году лично присутствовал на судах 22 раза. Все процессы выиграл, иногда в кассационном порядке, но каких нервов это стоило. И я иногда сам думаю: зачем мне всё это нужно? Но дело в том, что это уже как бы традиция, я не могу отступиться. Всё это создавал брат, потом продолжал я. Потом, значит, люди… Люди мне поверили. И как теперь их обмануть и бросить? Я даже не представляю.

– Вот бы правительству такое чувство ответственности! Вы хоть отдыхаете, Борис Васильевич?

– Отдыха, к сожалению, не получается. Я трудоголик. В отпуске только числюсь, а сам практически каждый день бываю на заводе.

Помогает спортивная закалка. Раньше очень усиленно занимался спортом, почти до 55 лет. Был мастером спорта по хоккею с шайбой, по многим другим видам спорта имел первый разряд.

Теперь только зарядкой занимаюсь каждый день и каждый день хожу пешком 5 километров, никакими машинами не пользуюсь. Это, конечно, поддерживает.

В выходные дни работаю на даче, хотя дача – это громко сказано. У нас участок четыре сотки и домик площадью всего 12 квадратных метров, но рядом лес, и мне там очень нравится.

Главный редактор газеты «Патриот» генерал-майор М. А. Земсков работал за идею и не сдал свои позиции. Такие не сдаются.

Патриотические чувства, словно роднички, бьют из глубины веков и питают исподволь Россию. Но, на беду, всё меньше остается родничков. Многие сегодня сделали патриотизм своей профессией, работают за чистоган, заколачивают на патриотизме деньги.

– Я знаю, Михаил Александрович, что главным редактором газеты «Патриот» вы стали в 1990 году. Это было время, когда Советский Союз уже трещал по швам и ничего нельзя было предотвратить.

– Советский Союз, действительно, трещал по швам. Но я не искал лёгкой жизни. В то время многие средства массовой информации вносили «свою лепту» в развал страны. Хотелось как-то остановить этот процесс, поэтому я уходил в газету, как на передовую. Тогда у нас был тираж 600 000 экземпляров, а газета была органом ЦК ДОСААФ.