Полина Вольская - Я смотрю на звёзды

Проработала я в архиве 8 месяцев и почти уже стала архивной крысой. Но для моего темперамента эти месяцы были тяжелым испытанием. Мне нужен был экшн. Я попросила папу использовать свои связи и устроить меня в Эрмитаж. Очень хотела в отдел Востока, в сектор Ближнего Востока (я занималась Византией) собиралась поступать в аспирантуру, заниматься наукой, даже тему уже выбрала – «Раннее христианство и роль епископата в нём». Но провидение распорядилось иначе.

Люба с мужем Сашей

P.S. Первоначально эти здания были построены для двух государственных органов Российской империи: Сената и Святейшего Правительствующего Синода. С 2008 года в одном крыле здания размещаются основные подразделения Конституционного Суда Российской Федерации. В другом крыле здания с мая 2009 года размещается Президентская библиотека имени Б.Н.Ельцина. В 2010 году в библиотеку пришла работать замечательный профессионал и моя любимая племянница Елизавета. Так что налицо преемственность поколений.

« Vita brevis , ars longa ».

«Жизнь коротка, искусство вечно.»

Я пришла в Эрмитаж в октябре 1975 года, мне не было ещё и 20 лет. После первого курса университета 25 августа у меня была свадьба. Я была замужней женщиной и студенткой. В Эрмитаже меня зачислили на должность лаборантки в лабораторию научной реставрации и консервации монументальной живописи. В мои обязанности входило материальное обеспечение реставраторов, изготовление растворов для работы, сбор подписей на бумагах и т.д. Коллектив состоял из 12 человекоженщин. Мне было 19, Баст и Дисталятор было по 28 лет, остальным – по 40 и старше. В полдень все садились обедать за большой стол, обитый железом. Приносили из дома бутерброды и салатики и вместе ели. На каждую неделю назначался дежурный, который мочил тряпки у входа и накрывал на стол. Открывал и закрывал помещения, опечатывал дверь. Утром включали радио и слушали советские новости, правительственные выступления, а также пили чай и разговаривали по телефону. В 11 часов я проводила зарядку. Все её очень любили. Показывала упражнения на все группы мышц. Иногда я была совершенно не в форме – очень уставала. Но меня всё равно вынуждали заниматься физкультурой. За столом во время обеда любили поговорить, особенно о болезнях. В 1979 году к нам пришла работать моя будущая близкая подруга. Мы с ней, как самые молодые, разговоров о болезнях не переносили. Однажды мы всё им высказали и попросили больше на медицинские темы не говорить. Но надолго их не хватило. Чтобы не портить себе аппетит, стали ходить в столовую.

Эрмитаж – уникальный храм искусства. В нём хранится около 3-х миллионов экспонатов. Общая площадь залов музея – около 24 квадратных километров. Подсчитано: если на осмотр каждого экспоната Эрмитажа тратить всего одну минуту, то потребуется 10 лет жизни, чтобы осмотреть всю экспозицию.

Работая в Эрмитаже, готовила себя к научной деятельности. В секторе Ближнего Востока работала старшим научным сотрудником Алиса Владимировна Банк, которая занималась Византией. Её я избрала в научные руководители. В университете мой научный руководитель – Георгий Львович Курбатов, заведующий кафедрой. Умнейший, интеллигентнейший человек. Его жена – тоже учёный. У них двоё детей Маша и Ваня. Никто из них не пошёл по стопам родителей. Когда я приезжала к Курбатову на консультацию домой, он предлагал попить чайку. Чистых чашек не было и помыть их не было возможности, так как раковина забита посудой. Родители заняты, они всё время что-то изучают.

В 1980 году я защитила дипломную работу на тему: «Епископ Синезий и некоторые проблемы эволюции муниципальной аристократии и муниципального самоуправления в ранней Византии IV-V веков» с оценкой «отлично». Диплом по специальности «История», присвоена квалификация историка, преподавателя. К тому времени Алиса Владимировна Банк умерла. И я решила учиться реставрации. Меня зачислили в штат. Монументальная живопись, которая реставрировалась в нашей мастерской, была пастельных тонов, т.к. написана была на штукатурке либо во Пскове, либо в Новгороде в XIV веке, либо в Согдиане в VIII-X веках. Сохранность живописи оставляла желать лучшего. Первой моей работой стала мозаичная икона XIII века (Византия). Икона изображала апостола Петра с фолиантом под мышкой и ключами от рая, в пурпурном гематии на золотом фоне с надписью на древнегреческом. Мозаика походила на ёлочную игрушку в этом мире монументальной живописи, довольно сдержанном в красочном отношении. На кафедре медиевистики я получила дополнительно к историческому ещё и филологическое образование: древнегреческий и латынь, поэтому могла прочесть надпись на иконе.

После защиты диплома на кафедре медиевистики

Курбатов Георгий Львович – третий справа

Вторая очень интересная работа – картонаж египетского жреца, находящийся на мумии. Картонаж был в плачевном состоянии, весь раздробленный и осыпающийся, с большими утратами красочного слоя. Он соединялся с сильно фрагментированной маской жреца. Сама мумия и её мумийные бинты почти превратились в труху, и при малейшем прикосновении облако из коричневой пыли взвивалось над древним экспонатом. Хранилась мумия в Некрополе Государственного Эрмитажа, в деревянном большом ящике, похожем на гроб, только более глубоком.

Ирина и Шацкий Валера

Ада Бляхер и Ирина. Творческий процесс

Работать пришлось прямо на месте из-за габаритности экспоната. Каждый день, приходя на работу, я видела перед собой мёртвого египтянина, замотанного в коричневые мумийные бинты, лежащего на фанере на полу посреди Некрополя. Каждый день я просила у него прощения за несправедливость этого мира. Он не тронул меня, как тех археологов, которые потревожили гробницы в пирамидах. Когда я сняла с мумии маску с причёской, то обнаружился почти голый череп с проломленной в нём дырой. Оказалось, что дыру в черепе сделали студенты Военно-медицинской академии. Жрец в качестве экспоната находился там в музее, как образец мумифицирования в древнем мире. Очевидно, студенты искали золото-бриллианты, но не нашли. Ведь обычно внутренности, в том числе мозг, печень, желудок и т.д., вынимались из тела усопшего и хранились в отдельных сосудах законсервированные. В освободившиеся места (например: череп) ничего не вкладывалось, а драгоценности обычно размещались рядом с мумией, а не внутри. Малюсе было 9 лет, и она часто приходила ко мне, бесстрашно подходила к жрецу, засовывала руку ему в череп – проверяла, что там есть хорошего. Вокруг стояли сосуды с внутренностями людей, лежали взрослые и детские мумии. В витринах лежали и стояли различные обрядовые африканские символы и оружие. Ребёнка ничего не пугало, и всё было интересно детскому пытливому уму.