Юрий Никитин - Мне – 65

Вид эстакады легкого метро воскрешает в памяти картины Валеджи, Ройо и Кена Келли с их пейзажами фантастических городов будущего. Внизу проносится поток высокотехнологических автомобилей, красиво разворачиваются на развязках, по эстакаде на огромной скорости пролетают похожие на снаряды вагоны легкого метро. По обе стороны вздымаются двадцатичетырехэтажные дома, увенчанные странными коронами, из которых узнаю только приемные антенны для спутникового телевидения и широкополосного Интернета.

Вообще, Южное Бутово в этой части – не то Нью-Йорк, не то Гонконг: суперсовременные технологии строительства, огромные супермаркеты.

А по его окраине запланированы дома, перед которыми наш двадцатичетырехэтажный покажется избушкой: стоэтажные и даже в сто пятьдесят этажей! Такими домами планируется окружить всю Москву, чтобы с одной стороны – цивилизация, с другой – такой вот зеленый лес, где так много зайцев, кабанов, белок, уток и всякого зверья, что выскакивают на дорожки и пугают наших собак.

Слушал новости, что-то зацепило в сознании, вслушался, подпрыгнул, не поверив ушам. Вслед за снесенной в центре Москвы гостиницей «Интурист» принято решение снести устаревшую гостиницу «Минск», устаревшую «Москву» и крайне устаревшую и… не отвечающую современным требованиям древнюю гостиницу «Россия»!

Это промелькнуло в новостях как малозначащий эпизод из городской жизни: все время что-то строят, что-то сносят или перестраивают, вот уже третье транспортное кольцо закончили, открыли монорельсовое метро, вторую ветку легкого метро скоро откроют, поезда проносятся по эстакаде, как гиперзвуковики, так что снос еще одной гостиницы – мелочь, едва заслуживающая упоминания в городской хронике.

Но я прекрасно помню, какая эта гостиница! Сам останавливался в ней, когда из далекой провинции, теперь иностранной державы, наезжал в столицу метрополии. И в самом деле в Книге рекордов Гиннесса не зря занимала несколько позиций. Это было самое-самое передовое, самое технологичное, это было вывеской мощи и расцвета двадцатого века!

Но сейчас это древнее устаревшее здание, как уже сказал, «не отвечающее современным требованиям», что-то типа хрущебы. На его месте выстроят паркинг самого высокого класса. В центре Москвы негде размещать автомобили, а расширять улицы и площади уже некуда. Приходится сносить для автомагистралей целые кварталы, как в свое время под гостиницу «Россия» был снесен огромный жилой квартал… да что там квартал, целый район Зарядье, старинный, воспетый многими классиками, ведущий начало еще с времен, когда начали выпускать пищали и чугунные пушки, стреляющие ядрами. Так вот этот район целиком снесли, чтобы выстроить чудо века – гостиницу «Россия», что сразу же вошла в Книгу рекордов Гиннесса побив кучу рекордов по площади, количеству номеров.

Москва стремительно строится, застраивается дивными домами, неслыханно роскошными, высотными, впитавшими в себя самые новейшие достижения современнейших технологий.

Так что на месте этого «древнего и устаревшего» здания возведут нечто небывалое в десятки этажей вниз и столько же вверх.

Тот, кто сейчас родился, будет считать его вечным, незыблемым, и только тот, кто видел, как возводили вечную и незыблемую гостиницу «Россия», может допустить дикую и невероятно крамольную мысль, что вечный и незыблемый паркинг тоже однажды снесут или засыплют землей, как устаревший и не отвечающий современным требованиям второй половины двадцать первого века. А на месте примитивного паркинга – фу, стыдно за его устаревшие формы! – построят имортинг или скифинг. А то и нечалинг ли даже зист алер.

Очередная дата великой победы над фашистской Германией. Пятьдесят девятая. Суровые фронтовые песни тех лет поют молоденькие мальчики и девочки, что обычно исполняют песенки про то, как они трахаются в подворотнях. Поют «Катюшу», «Землянку», «Эх, дороги…», «Черный ворон» и другие… точно так же, как привыкли петь шлягеры в ресторанах: пританцовывая, убыстряя темп к танцевальному и подпрыгивательному, размахивая ручками и поигрывая глазками перед ветеранами.

И никто не скажет, что это глумлении. Суровые песни тех лет надо исполнять только оперным гигантам: Хворостовскому и ему подобным, либо помалкивать.

Все остальное – глум.

Внезапно подумал, а что, если в самом деле все так, как я пишу? Мы – частицы Сверхсущества, Бога, все мы выполняем его волю. Он рассчитывает на меня, смотрит с сожалением. Я мог бы больше, но вот природная лень и отсутствие стимулов привели к тому, что лежу на диване и полагаю, что остаток жизни можно провести в компьютерных играх, посещении театров, ресторанов, концертов, а еще можно ездить на велосипеде и кормить белок в лесу…

Я вздохнул, слез с дивана и пошел работать. Во славу Бога, Аллаха, ибо я и есть они самые.

Сразу объясню насчет литературных, премий, а то задолбали вопросами. Если кто начнет интересоваться снова, отсылайте их вот к этому абзацу. Начали подходить ребята и, отводя глаза, интересоваться, как насчет того, чтобы принять литературную премию от их организации. Я кивал, сочувствовал, выслушивая их проблемы. Даже удержался от того, чтобы напомнить, что, мол, весна показала, кто где срал.

Вообще с этими литературными тусовками, что присваивают себе громкие имена международных и всегалактических, ощущение такое, что управляющие ими лица все еще живут в СССР и не понимают, что в эпоху гласности шило из мешка все равно вылезет. Помните, при ГКЧП путчисты захватили телевидение, радио, запретили выпуск газет, чтобы за рубежом и по стране не узнали, что случилось на самом деле, а потом, дескать, дадим народу свою версию… Но не учли, просто забыли, что уже есть Интернет, а это значит, что у многих в доме свое телевидение, радио, пресса!

Не удается спрятать и данные о книжной торговле: слишком большой к ним доступ, кто-то да выложит в Интернет. И, соответственно, выстраивается отношение нормального человека к этим тусовкам и литературным званиям лауреатов.

Потому сейчас на все это надо просто махнуть рукой и терпеливо ждать, когда повзрослеют, узнают, что существует такое слово, как «репутация». Если Россия к тому времени еще будет существовать, то, возможно, весь этот детский базар в песочнице закроют, а создадут нечто взрослое.

Такое, что будущие премии не стыдно будет брать в руки. И чтобы их получить, станет не обязательно, низко кланяясь, целовать руку с перстнем на пальце.

Правда, полагаю, что разумнее будет тем новым создавать новые премии, дабы не брать в руки эти… уже подпачканные.

Возвращаемся с велосипедной прогулки, Барбос бежит впереди. Из подъезда нашего дома вышел очень серьезный малыш в толстых наушниках, делающих его похожим не то на марсианина, не то на мультипликационную обезьяну, с плеером на пузе, мобильником в особом кармашке на груди и в комбинезончике с множеством «молний», карманов и пристегивающихся на липучках всяких разных причиндалов.