Федор Раззаков - Алла Пугачева: По ступеням славы

В эти же дни свет увидела одна из немногих концептуальных статей про творчество Аллы Пугачёвой. Её автором был критик А. Демидов, а место появления — более чем серьёзный журнал «Театральная жизнь». Несмотря на простоту своего названия — «Алла Пугачёва», — эта статья являла собой чуть ли не первую попытку разобраться в феномене Пугачёвой. До этого большинство центральных изданий довольствовались малым: помещали либо интервью с певицей, либо коротенькие заметки про её конкретные концерты. Была, конечно, серия публикаций Льва Никитана в «Московском комсомольце», но с момента её выхода минуло уже четыре года. А за минувший год о Пугачёвой писали считаные разы «Труд», «Советская Россия», «Московский комсомолец», журнал «Аврора», но это были сиюминутные публикации. Статья в «Театральной жизни» на этом фоне заметно выделялась. Поскольку эта публикация весьма обширна, позволю себе привести лишь отдельные места из неё. Итак, автор пишет: «Искромётность её таланта — покоряет. Сила её обаяния — столь велика, что мы легко готовы забыть о недостатках, коих, разумеется, не лишено её творчество. Тысяча почитателей — восторженных в меру и неумеренно — сопутствуют её творческому пути, знающему пока, пожалуй, лишь популярность и успех…

В чем секрет её творчества? И в чем истоки её популярности? Не в вокальных же данных дело и прочих тонкостях чисто музыкальных, специальных, особенных, ибо давно уже ясно, что не с этих только позиций мы судим тех, которые поют — на эстраде, не в опере, а значит — для миллионов, для тех, кого мы называем массовым слушателем…

Я хочу отнести себя к серьёзным почитателям творчества Пугачёвой. Серьёзным — не в смысле педантичным, поучающим и вообще на все смотрящим свысока. Просто искусство Пугачёвой, переживающее ныне пору зрелости, требует сегодня внимательного — без любого рода скидок (на молодость, специфику жанра и т. д.) — к себе отношения. Оно — не развлекательно, её искусство, в нем — «зеркало души», мир определённых чувств и настроений, коими живёт современный человек; мир, выражаемый певицей искренне и самозабвенно, но в отличие от других видов искусств — в формах предельно демократичных, понятных каждому…

Мне кажется, что феномен популярности Пугачёвой заключён отнюдь не в эффектной внешности, не в супероригинальном репертуаре (критерий отбора его, кстати, мог быть у неё и выше) и, конечно же, не в экстравагантных туалетах, в которых она выступает и которые лично мне не всегда по вкусу. Нет, иное: Пугачёва создаёт свой стиль, идея и смысл которого в том, чтобы воспеть свободного человека. Свободного — в горе своём и своей радости, в своей печали, в своих невзгодах, в своём веселье. Мы в жизни порой прячем эмоции, порой боимся их, порой выражаем их шёпотом. Она же — независимо и щедро — одаривает нас ими. Она учит не прятаться, не таиться, она, я бы сказал, учит «петь» так, чтобы и слезы, и смех имели свой голос. Вопреки здравому смыслу, трезвому, холодному уму, — она погружает нас в мир эмоций, не страшась показаться ни излишне резкой, ни излишне откровенной. Она не знает «грани», и в этом как слабые, так и сильные стороны её искусства. Оно не претендует на тонкость (в формах воплощения), ибо желаемой тонкостью обладает сама его душа, идущая смело навстречу победам и поражениям. Я думаю, что яснее всего это бесстрашие её натуры, отмеченной странным соединением бесшабашного удальства с уязвимой трепетностью чувств (выделено мной. — Ф. Р.), передаёт сам голос певицы, а не только пластика её, основанная почти всегда на широте движения и даже некоторой показной лихости. В голосе же — другое: чистая интонация, обострённая специфическим говором, истовость, свойственная фольклорному плачу, нетерпение, обуздываемое ложным смирением, и вольное дыхание жаждущего, ищущего существа, требовательного и ранимого одновременно и порой, как чудится, скрывающего свою сердечную боль под маской этакой беспечной девчонки. Её искусство и понятно, и загадочно. Она — земная, но также и непостижимая. Она такая же, как мы все, и вместе с тем — чуть иная, увлекающая нас своей спрятанной вглубь романтичностью, которая и манит, и тянет, и обманывает…

Пугачёва любима зрителем. Тем широким зрителем, о котором речь шла вначале. Тем зрителем, что ищет в искусстве ответа на свои чувства и эмоции. Свои настроения и свои чаяния. Тем зрителем, который видит в ней не некое потустороннее создание, а живого искреннего человека, способного говорить на равных, не свысока. Ведь будучи звездой, она — и это, пожалуй, в её творчестве главное, — само это понятие переосмыслила: лишила звезду ореола недосягаемости, — вышла в зал и предложила то единение, что должно разомкнуть и круг одиночества, и скорбь несоединенных, разобщённых душ. Я думаю, что она верно определила свою тему: тему внутреннего единства, поиска чистой радости жизни, где и потери и обретения рядом…

В её творчестве — ещё многое впереди. Залог тому — талант сильный, щедрый и подлинный. Но искомая ею цельность внутреннего мира, а значит и творчества, может открыться певице, если она обретёт свою режиссуру. Именно режиссуру, ибо Пугачёва создаёт на эстраде своеобразный театр, где разные маски объединяются её уникальной индивидуальностью…»

В ноябре вышла пластинка с участием Аллы Пугачёвой. Речь идёт о диске «Ненаглядная сторона», где она исполнила одну песню. Кроме неё на «гиганте» были представлены Валерий Леонтьев, Тынис Мяги, «Верасы», «Самоцветы», «Лейся, песня» и др.

В новогоднем «Голубом огоньке», который снимался в Останкине в первой половине месяца, продолжилось «соперничество» Пугачёвой и Ротару. На этот раз условная победа сопутствовала второй, которая вместе с «Машиной времени» исполнила ещё одну песню из фильма «Душа», куда более энергичную и хитовую — «За тех, кто в море». Песня быстро завоюет сердца миллионов слушателей, о чем речь ещё впереди. Что касается Пугачёвой, то она была представлена в «Огоньке» менее хитовой песней «Цыганский хор» Владимира Шаинского и Ильи Резника. В финальной «Песне года» Пугачёва вновь была представлена одной песней — «Старинные часы».

Тем временем Кристина Орбакайте продолжает съёмки в фильме «Чучело». Вернувшись в конце ноября из экспедиции в Калинине, она в начале декабря вновь вышла на съёмочную площадку — на этот раз в павильоне «Мосфильма», где были построены две большие декорации: «школа» и «дом деда». Как вспоминает сама Кристина: «От „дома деда“ пошла основа фильма. Я осталась с ними двумя — Никулиным и Быковым. Мы были в этот период самыми близкими людьми…

Съёмки с Никулиным никогда не были тяжкой работой. Мы не играли, мы понимали друг друга. Он был потрясающий человек, с ним было уютно. И это было как воздух естественным для меня. Он будто заменил моего дедушку, был таким внимательным и чутким ко всему, что происходило и со мной, и вокруг нас…».